Анорексия фото детей в 8 лет: Анорексия у детей – причины, симптомы, методы диагностики и лечения анорексии у ребенка в «СМ-Клиника» для детей и подростков

Число больных нервной анорексией выросло за пять лет в 10 раз

Свежий номер

РГ-Неделя

Родина

Тематические приложения

Союз

Свежий номер

Общество

24.09.2015 19:35

Поделиться

Как спасти ребенка от диет и голодного истощения

Ксения Колесникова

За пять лет число пациентов с нервной анорексией, госпитализируемых в Московский научно-практический центр психического здоровья детей и подростков, выросло почти в 10 раз. Невероятно, но факт: сейчас в больницы с таким диагнозом попадают даже дети 10-11 лет!

Что делать? Как избавить дочь или сына от навязчивой идеи похудеть? Как спасти ребенка от голодного истощения? Корреспондент “РГ” спросил об этом у специалистов и узнал, почему молодежная мода на диеты иногда переходит в смертельно опасное заболевание.

По запросу “анорексия” Интернет выдает сотни фотографий с худышками в брендовой одежде. Идея – “будь тощей и стильной” – медленно убивает тысячи людей по всему миру. Они мучают себя таблетками, диетами, голодом… В зоне риска – подростки со “слабой психикой” из благополучных и обеспеченных семей, ранимые, подверженные внушению. Спусковым крючком может стать что угодно: конфликт в семье или школе, несчастная любовь. А перед глазами – идеальные картинки. Так и появляется навязчивая идея похудеть.

– Анорексия – серьезное психическое расстройство. Оно может быть как самостоятельным заболеванием, так и синдромом другой болезни, например шизофрении, – говорит главный психиатр Минздрава России, гендиректор Федерального медицинского исследовательского центра психиатрии и наркологии имени Сербского Зураб Кекелидзе. – Я наблюдал тяжелейших взрослых пациентов с весом 23, 25, 26 килограммов. За их жизнь боролись бригады реаниматологов. Вероятность летального исхода при таком расстройстве очень высока. По некоторым данным, это 10-15 процентов.

Самостоятельно “откормить” ребенка, заболевшего анорексией, родители не могут. Он будет тайком выбрасывать еду, вызывать рвоту, пить слабительное, пока чувство голода и вовсе не пропадет. А опасные для жизни советы найдет в соцсетях, где есть сотни тематических сообществ. Например, в группе, пропагандирующей болезненную худобу, – четыре миллиона подписчиков. В другом сообществе, где открыто дают подсказки, как заболеть анорексией, состоит 90 тысяч человек.

Я думала, что я самая красивая, что мне все завидуют, а уже ходила с трудом

Еще одна проблема – врачи и медсестры находятся в штате районной поликлиники и приходят в школу несколько раз в неделю. Зачастую, внимательно наблюдать каждого ребенка они не успевают. А углубленные медосмотры проводят только раз в год, по словам многих родителей, “для галочки”. Да и штатного психолога может себе позволить не каждая школа. Иногда они работают на полставки, иногда на тысячу детей приходится один специалист… При этом школьные психологи – выпускники педагогических вузов, в их программу не входят дисциплины, предусматривающие психиатрическую диагностику.

– Профилактику психических заболеваний нужно начинать еще в школе. Ребенок должен знать, что такое переходный возраст, который еще называют периодом “гадкого утенка”, и как через него пройти, – говорит Зураб Ильич Кекелидзе. – Пока этого не делается. Все ложится на плечи родителей, которые, часто и сами не ведают, что делать. Если у подростка изменилось настроение, он похудел на 10-15 процентов без видимых причин, неадекватно воспринимает свое тело, нужно обратиться к врачу.

По статистике, анорексией страдает примерно два процента девочек и один процент – мальчиков. Причем доля мальчиков становится все больше, а возраст больных – все меньше. Если раньше такой диагноз ставили в основном 14-15-летним подросткам, то сейчас среди больных есть и дети 10-11 лет.

– Точной статистики нет, а та, что есть, сильно занижена: она фиксирует самые запущенные случаи, – считает завкафедрой диетологии и нутрициологии Российской академии последипломного образования Минздрава России Татьяна Сорвачева. – Две трети родителей не спешат показывать ребенка специалистам. “Она у нас прекрасно учится, увлекается фитнесом и следит за фигурой. От чего ей лечиться?” – думают они. И решающий момент, когда проблему можно одолеть на ранней стадии, упущен. И даже если классный руководитель, например, заметит проблему, скажет о ней родителям, те будут тянуть до последнего, опасаясь психиатрического диагноза.

У пациентов с нервной анорексией наблюдается нарушение работы репродуктивных органов, желудочно-кишечного тракта, сердца, нарушение гормонального фона. Наступает депрессия.

– Поступила девочка 12 лет в тяжелом состоянии. Чтобы ребенок не выплевывал еду, не вызывал рвоту, за ней круглосуточно присматривала медсестра. Кроме обычной еды девочка получала специальную питательную смесь, – вспоминает Татьяна Николаевна. – Ее состояние удалось нормализовать, ребенок пошел в школу. А потом ссора с подружкой – опять обострение, и снова в больницу.

По словам врача, рецидив наступает в 30 процентах случаев. Чтобы переломить эту статистику, нужно развивать систему реабилитации, налаживать работу с семьей пациента. Поддержка семьи и друзей – важнейшее условие выздоровления. На Западе, например, распространены тематические кружки и клубы для таких подростков.

Совет от диетолога

Ни в коем случае нельзя “подсаживать” ребенка на диеты самостоятельно. Если есть проблемы с весом, обратитесь к диетологу, займите ребенка активным хобби: жир начинает “сгорать” уже после 30-минутной прогулки. Ребенок должен получать столько калорий, сколько тратит. Кроме белков, жиров и углеводов, в рационе нужны аминокислоты, витамины, микроэлементы, минеральные вещества. Меню примерно такое: на завтрак – яичница с кусочком черного хлеба или молочная каша с маслом, чай с булочкой. Если нужен перекус, положите ребенку в портфель бутерброд с сыром. Хлеб лучше из муки грубого помола, в нем много пищевых волокон. Они не перевариваются, но полезны для желудка. Обед – суп, отварное мясо с рисом, салат из овощей. Полдник – яблоко, творог. Ужин – жареная рыба, запеченный картофель, легкий салат, компот. Перед сном – стакан кефира.

Прямая речь

Виталина Гусак, 27 лет:

– Я заболела в 2010 году, когда училась на втором курсе Санкт-Петербургской академии театрального искусства. Хотела немного похудеть, но не смогла остановиться. Почему? Я радовалась потере веса, а других радостей в жизни и не было… Худобу ни от кого не скрывала, а наоборот, считала, что мне все завидуют, что я самая “красивая”. Запомнился случай, когда во время репетиции в академии не смогла станцевать вальс: чуть не падала, даже ходила с трудом. Тогда мастер курса предложила мне лечь в больницу. Но я не легла: обманула всех и сказала, что есть мне просто некогда. Врач говорил, что нужно кушать больше сыра, орехов, молока, творога, яиц, а я в день могла съесть одну сливу, пару огурцов и яблоко.

Когда вес стал ниже 40 килограммов, при росте 167 см, дошло до того, что у меня не могли взять кровь из пальца, она просто не шла. Что пережила моя семья, лучше не вспоминать. Только благодаря ей я поняла, что мне нужна помощь. В итоге помогло медикаментозное лечение, назначенное психотерапевтом.

Сейчас стараюсь помочь другим справиться с этой проблемой: работаю арт-терапевтом, занимаюсь с детьми актерским мастерством.

А как у них?

Согласно последним исследованиям британских врачей, некоторые дети начинают комплексовать из-за фигуры уже в 8 лет. Причем у детей, рано начавших беспокоиться о собственном весе, как правило, матери страдали от расстройств пищевого поведения.

Этим летом в Великобритании запретили рекламу модной одежды из-за того, что 18-летняя модель на фото была слишком худой.

Во Франции разработан законопроект, запрещающий модельным домам приглашать на работу излишне худых девушек. Ранее с подобными инициативами выступили правительства Италии, Испании и Израиля.

Российская газета – Федеральный выпуск: №216(6787)

Поделиться

ЗдоровьеProРодительМедицина и здоровое питание

Лечение анорексии в Санкт-Петербурге – 74 врача

130 отзывов

Бобунов Дмитрий Николаевич

Диетолог, врач ЛФК, реабилитолог, спортивный врач, физиотерапевт

Стаж 16 лет

1 категория, к. м.н

«Медицинский центр доктора Бобунова»

Владимирская(284 м)

Достоевская(437 м)

Маяковская(596 м)

8 отзывов

Трофимова Александра Олеговна

Детский психиатр, психиатр

Стаж 29 лет

1 категория

Клиника «Доктор Сан»

Звенигородская(419 м)

Пушкинская(664 м)

Лиговский проспект(743 м)

19 отзывов

Пыльская Анна Николаевна

Детский психиатр, психиатр

Стаж 8 лет

Клиника «Доктор Сан»

Звенигородская(419 м)

Пушкинская(664 м)

Лиговский проспект(743 м)

Новочеркасская(978 м)

Ладожская(1,7 км)

Площадь Александра Невского-1(2,0 км)

60 отзывов

Горобец Елена Васильевна

Психиатр

Стаж 17 лет

1 категория

Клиника «Доктор Сан»

Звенигородская(419 м)

Пушкинская(664 м)

Лиговский проспект(743 м)

Площадь Александра Невского-2(661 м)

Площадь Александра Невского-1(730 м)

Лиговский проспект(1,7 км)

38 отзывов

Гулевский Роман Александрович

Нарколог, психиатр

Стаж 26 лет

Высшая категория

Клиника «Доктор Сан»

Звенигородская(419 м)

Пушкинская(664 м)

Лиговский проспект(743 м)

53 отзыва

Коноплин Дмитрий Алексеевич

Нарколог, психиатр

Стаж 25 лет

1 категория, к. м.н

Клиника «Доктор Сан»

Звенигородская(419 м)

Пушкинская(664 м)

Лиговский проспект(743 м)

Удельная(812 м)

Пионерская(1,5 км)

Комендантский проспект(2,5 км)

23 отзыва

Сусленникова Елена Викторовна

Психотерапевт, психиатр

Стаж 26 лет

1 категория

Клиника «Доктор Сан»

Звенигородская(419 м)

Пушкинская(664 м)

Лиговский проспект(743 м)

57 отзывов

Воронина Эльвира Владимировна

Нарколог, психиатр

Стаж 28 лет

1 категория

Клиника «Доктор Сан»

Звенигородская(419 м)

Пушкинская(664 м)

Лиговский проспект(743 м)

40 отзывов

Прохорчев Константин Сергеевич

Психиатр, психотерапевт

Стаж 13 лет

1 категория

Клиника «Доктор Сан»

Звенигородская(419 м)

Пушкинская(664 м)

Лиговский проспект(743 м)

Площадь Александра Невского-2(661 м)

Площадь Александра Невского-1(730 м)

Лиговский проспект(1,7 км)

14 отзывов

Стецив Людмила Геннадиевна

Психиатр, психотерапевт

Стаж 32 года

Высшая категория, к. м.н

Клиника «Доктор Сан»

Звенигородская(419 м)

Пушкинская(664 м)

Лиговский проспект(743 м)

Василеостровская(1,8 км)

Садовая(2,2 км)

Спасская(2,3 км)

33 отзыва

Зун Сергей Андреевич

Психиатр, нарколог, психотерапевт

Стаж 34 года

Высшая категория, к.м.н

Клиника «Доктор Сан»

Звенигородская(419 м)

Пушкинская(664 м)

Лиговский проспект(743 м)

Площадь Ленина(452 м)

Выборгская(1,2 км)

Чернышевская(1,8 км)

35 отзывов

Бочаров Алексей Викторович

Психиатр, психотерапевт, детский психиатр, сексолог

Стаж 42 года

Высшая категория, к. м.н

Клиника «Доктор Сан»

Звенигородская(419 м)

Пушкинская(664 м)

Лиговский проспект(743 м)

5 отзывов

Павловская Янина Владимировна

Эндокринолог, детский эндокринолог, диетолог, нутрициолог

Стаж 24 года

Высшая категория

Клиника «Мед-Арт»

Комендантский проспект(2,1 км)

Старая Деревня(4,0 км)

Пионерская(4,2 км)

Комендантский проспект(2,0 км)

Пионерская(3,9 км)

Старая Деревня(4,1 км)

45 отзывов

Горьковой Александр Иванович

Психотерапевт, психолог

Стаж 49 лет

Высшая категория

Клиника «Доктор Сан»

Звенигородская(419 м)

Пушкинская(664 м)

Лиговский проспект(743 м)

33 отзыва

Курочкина Надежда Павловна

Психиатр

Стаж 20 лет

Клиника «Доктор Сан»

Звенигородская(419 м)

Пушкинская(664 м)

Лиговский проспект(743 м)

9 отзывов

Филатов Игорь Юрьевич

Детский психиатр, психиатр

Стаж 10 лет

1 категория

Клиника «Лазарет»

Василеостровская(1,1 км)

Спортивная(2,1 км)

Адмиралтейская(2,4 км)

Нарвская(1,2 км)

Кировский завод(1,4 км)

Балтийская(2,6 км)

3 отзыва

Санникова Елена Георгиевна

Психолог, сексолог

Стаж 20 лет

Клиника «Доктор Сан»

Звенигородская(419 м)

Пушкинская(664 м)

Лиговский проспект(743 м)

6 отзывов

Банщиков Феликс Робертович

Психиатр, психотерапевт

Стаж 26 лет

к. м.н

Психотерапевтический центр «Карповка Плюс»

Крестовский остров(319 м)

Старая Деревня(1,8 км)

Чкаловская(2,2 км)

2 отзыва

Кучерова Людмила Константиновна

Психиатр

Стаж 13 лет

Медицинский центр «Альбатрос» на Большевиков

Улица Дыбенко(2,0 км)

Пролетарская(2,9 км)

Ломоносовская(2,9 км)

4 отзыва

Иванов Александр Николаевич

Психиатр, нарколог

Стаж 21 год

Клиника «Доктор Сан»

Звенигородская(419 м)

Пушкинская(664 м)

Лиговский проспект(743 м)

Миранда чуть не умерла от анорексии.

Ей восемь лет | Здоровье

На прошлой неделе Миранде исполнилось восемь лет. На день рождения родители отвели ее в пиццерию, где она ела пасту и мороженое. Для любого другого ребенка это было бы достаточно обычным лакомством. Но для Миранды поездка была не чем иным, как судьбоносным.

Три с половиной месяца назад семилетняя Миранда была почти на 23 фунта легче, чем должна была быть, с индексом массы тела (ИМТ) всего 12,5. ИМТ ниже 18,5 официально считается недостаточным весом, но, несмотря на то, что он значительно ниже этого показателя, Миранда продолжала отказываться не только от еды, но и от питья.

Обезумевшие и отчаявшиеся родители Миранды, Саймон и Джоанна, отправили ее на ферму Родс на севере Лондона, в первую и крупнейшую в Великобритании клинику для детей, страдающих анорексией. Им сказали, что она страдает эмоциональным расстройством избегания еды и должна будет оставаться в клинике в течение пяти месяцев. Однако их предупредили, что восстановление здоровья ее тела было только началом гораздо более продолжительной битвы за исцеление ее разума.

На прошлой неделе во время экстраординарного визита The Observer в клинику Миранда попыталась объяснить, что значит страдать расстройством пищевого поведения в таком юном возрасте. «Это как пикси в моем животике, который похож на дьявола и всегда борется со мной, когда я хочу есть», — сказала она, сидя, свернувшись калачиком, на диване, прижимая к щеке свою мягкую собачку Бонни. «Пикси был сильнее меня, но теперь я немного сильнее его. Он становится меньше, а я больше, и скоро он исчезнет».

Для многих Миранда ужасно молода, чтобы страдать расстройством пищевого поведения. Однако она далеко не самый младший ребенок, чью жизнь врачи на ферме Родс попросили спасти. Несколько лет назад доктор Ди Доусон, основатель и медицинский директор клиники, лечила шестилетнюю девочку со всеми классическими признаками нервной анорексии. На Грейт-Ормонд-стрит наблюдают даже детей младшего возраста с другими типами расстройств пищевого поведения.

«Возраст детей, страдающих расстройствами пищевого поведения, определенно становится все моложе и моложе; в этом нет никаких сомнений, — сказал Доусон. «Раньше редко можно было увидеть здесь девочек до достижения половой зрелости, но теперь они составляют не менее трети детей, проходящих здесь лечение в любой момент времени. Раньше средний возраст начала заболевания составлял 16 лет, но этот возраст неуклонно снижается».

Нервная анорексия представляет собой опасное для жизни состояние, которым, как считается, страдает примерно один из 100 школьников, 10 процентов из которых — мальчики. Правительственные исследования показывают, что с 1990 года число новых случаев увеличилось на 40 процентов, но причина болезни остается загадкой, а лучший способ ее лечения — неточная наука. Болезнь по-прежнему убивает от 6 до 10 процентов заболевших либо в результате голодания, либо в результате самоубийства. Треть выживших нуждаются в постоянном лечении из-за частых рецидивов.

С тех пор, как 18 лет назад Доусон представил в Великобритании концепцию интернатных домов для детей с расстройствами пищевого поведения, Rhodes Farm приняла на лечение 2000 детей. Те, кто направляется в клинику, обычно NHS, весят в среднем всего 67,75% от их минимальной здоровой массы тела. Часто они наступают в течение нескольких дней, а иногда и часов после смерти. Тем не менее примерно через 16 недель большинство из этих детей физически достаточно здоровы, чтобы вернуться домой. Только 16 процентов детей, прошедших лечение на ферме Родс, продолжают жить жизнью, в которой доминирует их болезнь.

Наблюдателю был предоставлен беспрецедентный и неограниченный доступ на ферму Родос с 6 утра для утреннего взвешивания, которое гарантирует, что девочки набирают необходимый один килограмм в неделю, до тех пор, пока старшие девочки не ложатся спать в 22:00. Всю ночь за ними постоянно наблюдали, чтобы убедиться, что они тайно не тренировались на калориях, которые съели в течение дня.

Обозреватель рассказал о болезни, которая убивает больше людей, чем любое другое психическое заболевание, но остается одним из наименее изученных среди всех психических заболеваний, и поговорил с девочками и их родителями, а также посетил сеансы групповой терапии. . Мы также присутствовали на учебных курсах, где врачи, медсестры и лица, осуществляющие уход, открыто обсуждали свои сомнения и страхи в отношении девочек, чьи жизни они изо всех сил пытались спасти.

День на 32-местной ферме Rhodes Farm начинается два раза в неделю с утреннего взвешивания. Чтобы дети не «заправлялись» — выпивали литры воды, чтобы скрыть продолжающуюся потерю веса — девочек также случайным образом взвешивают в течение недели и тщательно контролируют. Эта мера была введена после того, как девочка полностью ослепла на один глаз после того, как выпила пять литров воды. , повредив ее мозг из-за водной интоксикации.

Взвешивание – тревожное время для детей. Если они не набирают по килограмму каждую неделю, клиника запрещает им заниматься такими видами деятельности, как танцы и аэробика, которые расходуют калории, которые их тело не может сэкономить. Посещения на дому также подпадают под это правило, так как вне поликлиники дети неизбежно расходуют больше калорий, чем внутри нее. Если они по-прежнему не смогут поддерживать свой вес, дата их выпуска будет перенесена на неопределенный срок.

Все еще в пижамах, девушки молча сгорбились на стульях. Некоторые плачут, в то время как другие сидят почти парализованные, зажатые между страхом набрать вес и страхом, что им не разрешат вернуться домой или заниматься спортом.

После взвешивания некоторые безутешны. Узнав, что она набрала необходимый килограмм, одна 14-летняя девочка хватается за изможденное лицо руками. «Я ненавижу видеть, как весы поднимаются вверх. Я противна себе, — шепчет она. «Они заставляют меня есть здесь, и я ненавижу их за это. Я должна быть лучшей анорексичкой, чем это. Я бунтую.

Секрет успеха Rhodes Farm — заставить детей есть. Каждый ребенок должен набирать по килограмму в неделю, пока не достигнет целевого веса, рассчитанного при поступлении в клинику. Для некоторых это означает потребление 3000 калорий в день за три общих приема пищи и два перекуса. Калорийный пирог Banoffee, смесь бананов, сливок и печенья, часто является десертом. Любому ребенку, отказывающемуся от еды, в нос ввинчивают трубку и прямо в желудок вводят жидкую пищу; угроза настолько страшная, что она вызывается не чаще одного раза в год.

«Мы избавляемся от чувства вины за то, что едим, лишая их выбора», — говорит Доусон. «Слова «переговоры» и «компромисс» отсутствуют в нашем лексиконе, когда речь идет о еде. Один из моих пациентов описал меня как «камень в платье». Не очень лестное описание, но оно показывает ту непреклонную позицию, которую мы занимаем при возобновлении питания наших маленьких пациентов».

Такой подход абсолютной нетерпимости создает во время еды атмосферу еще более напряженную, чем во время взвешивания. Некоторым детям доверяют есть на общей кухне без присмотра опекунов, но другие должны сидеть за длинным столом, вынуждены есть за определенное время под постоянным наблюдением как минимум двух медсестер.

Тина Фишер, медсестра по психическому здоровью и заведующая отделением в клинике в течение семи лет, говорит, что она видела слишком много, чтобы быть шокированной тем, на что дети идут во время еды. В своем неустанном стремлении к худобе она видела, как дети пытаются спрятать еду, размазывая ее по волосам, пряча в нижнем белье или выблевывая в школьную сумку сразу после еды, даже если сумка полна книг. «Вы можете подумать, что не сводили глаз с ребенка на протяжении всей трапезы, а потом находите еду под его стулом или спрятанную по всему дому», — добавляет она.

Во избежание рвоты у детей, занятий спортом или членовредительства им не разрешается возвращаться в свою комнату в течение дня, кроме как собрать что-то, что они забыли, и то только с разрешения. Те, кто настолько крепко охвачен своей болезнью, что им нельзя доверять соблюдение правил, находятся под круглосуточным наблюдением и им запрещается даже ходить в туалет самостоятельно.

Подобные запреты могут показаться драконовскими, но, по словам Фишера, решимость, порождаемая анорексией у ее жертв, делает их необходимыми. Отношение детей к еде часто настолько искажено, что они отказываются прикасаться к крему для рук, опасаясь, что он впитает калории в их кожу. Они не чувствуют запаха еды, опасаясь, что калории поступят таким образом в их тела. Один мальчик отказался прикасаться к своей матери, которая была немного полновата, на случай, если ее жир просочится в его тело. Другой ребенок перестал кормить свою лошадь, потому что боялся жира в семенах, с которыми ей приходилось сталкиваться.

«Удивительно, на что способны дети, — говорит она. «Они будут лежать в постели, отталкиваясь от матраса, чтобы сжечь калории, они будут трижды обходить комнату, чтобы взять пульт дистанционного управления, или будут держать окна открытыми и носить скудную одежду, чтобы их тело работало усерднее, чтобы согреться». .’

Двадцать лет назад анорексией болели в основном белые дети из среднего класса. Теперь он атакует все группы общества, независимо от социального класса или этнического происхождения. Чем моложе возраст начала, тем хуже прогноз: дети имеют меньший процент жира в организме, чем взрослые, поэтому эффект анорексии экстремальный и пугающе быстрый: краткосрочное воздействие на детей обычно проявляется в течение нескольких недель. Если голодание произойдет до полового созревания, у девочки не разовьются молочные железы, яичники и матка. Если анорексия наступит до всплеска роста, у ребенка может остаться необратимая задержка роста.

Долгосрочные последствия могут быть изнурительными и включают бесплодие; Доусон лечил нескольких детей, которые в течение трех лет сохраняли свой целевой вес и у которых до сих пор не было менструаций. Как только у ребенка прекращаются месячные, он ежедневно теряет кальций из костей. Эта потеря никогда не будет восстановлена, а это означает, что кости никогда не достигнут своей максимальной плотности. Доусон наблюдал детей, у которых менструация прекратилась всего на один год, но чьи плохо обызвествленные кости ломались с мучительной легкостью. Для девочек, у которых болезнь развивается до полового созревания, еще более важно, чтобы они восстановили нормальный вес и достигли половой зрелости до того, как будут нанесены какие-либо необратимые повреждения.

В отсутствие тщательного исследования причин заболевания лучшее, что могут сделать эксперты, — это найти подсказки среди общих характеристик больных; в основном женщины с навязчивым, перфекционистским характером. Однако представляется вероятным, что причиной являются генетические, биологические факторы и факторы окружающей среды, и Доусон особенно обеспокоен восхищением, которое средства массовой информации расточают по отношению к моделям, достигшим нулевого размера тела.

Похоже, однако, что за каждым больным анорексией стоит серьезная травма, это миф. Очень часто к тому времени, когда ребенок приходит на лечение, причина его расстройства пищевого поведения уже устранена или даже забыта. 17-летняя Анна-Мари, например, не может объяснить, почему у нее развилась болезнь, из-за которой ее масса тела снизилась до 60,8% от ее минимальной массы тела, а сердцебиение составляет менее половины здоровой частоты. «Я действительно хочу выяснить, почему я заболела, но я просто не знаю», — сказала она. «Я не делал этого намеренно, но, возможно, это было связано со стрессом от ощущения, что я должен быть идеальным во всем, или с подстраховкой на случай, если я недостаточно хорошо сдам экзамены.

‘Как ни странно, я не хотел худеть. Я любила свое тело и была в ужасе, когда начала выглядеть как скелет. Я очень логичный человек, поэтому, когда я чувствую, что теряю силу из-за анорексии, это ужасно, но это становится формой бегства от реальности: это заставляет вас чувствовать, что это ваш друг, и защищает вас от всего, с чем вы не хотите сталкиваться. .’

Врачи на ферме Родос потрясены тем, как много родителей не могут заставить себя бороться с расстройством пищевого поведения своих детей. «Мы не перестаем удивляться тому, как много родителей вступают в сговор с болезнью своего ребенка, потому что боятся, что их ребенок выполнит их угрозы сбежать или покончить с собой», — говорит Доусон. «Мы все время встречаем родителей, которые потратили впустую месяцы, а в некоторых случаях и годы юной жизни своего ребенка, всегда давая ей последний шанс и веря ее обещаниям поесть завтра».

Даже когда родители обращаются за помощью в медицинские учреждения, многим говорят стоять в стороне и не мешать, разрешая ребенку есть то, что он хочет. Но хотя это может быть приемлемым способом лечения взрослых пациентов, Доусон считает, что это прямо противоположно тому, как следует лечить детей. «Дети с анорексией могут умереть до того, как увидят необходимость обратиться за помощью», — настаивает она.

Многие родители борются со своими органами здравоохранения, чтобы признать серьезность болезни их ребенка, но даже когда они добиваются права на стационарное лечение, выбор предлагаемого им лечения остается спорным. Детей с анорексией можно лечить в одном из четырех разных мест: педиатрическом отделении, детском и подростковом психиатрическом отделении, взрослом психиатрическом отделении или специализированном отделении, таком как Rhodes Farm.

Хотя педиатрические отделения идеально подходят для детей, нуждающихся в неотложной медицинской помощи, они предназначены для детей с краткосрочными заболеваниями и управляются медсестрами общего профиля. Детские психиатрические отделения имеют штат специалистов, но также принимают детей с более сложным поведением, а это означает, что дети с анорексией часто остаются без внимания.

Королевский колледж психиатров рекомендует родителям по возможности настоять на том, чтобы их ребенок лечился в специализированном отделении. Единственное место, куда родители никогда не должны отпускать своего ребенка, — это, по словам Доусона, психиатрическое отделение для взрослых.

Анна-Мари надеется, что в апреле следующего года ее отпустят домой, к тому времени она проживет на ферме Родос уже 25 недель. «Я так сильно хочу снова выздороветь, но мне все еще тяжело думать о том, что я набираю вес», — признается она. «Но чего я действительно хочу, так это чтобы мои ямочки вернулись». Она указывает на свою фотографию с сестрами до того, как она заболела. «Видите ли, у меня были действительно крутые ямочки на щеках. Теперь у меня просто тонкая линия, потому что мое лицо такое изможденное. Я хочу вернуть свою улыбку».

Моя анорексичка 9-летний | Salon.com

Моя 9-летняя дочь уморила себя голодом. И как-то, прости меня Господи, я не заметил, пока не стало слишком поздно.

Мы бегали с футбола на уроки плавания и на свидания. Но это не оправдание. Сама мысль о том, что четвероклассница может заболеть анорексией, была настолько чуждой, такой дикой и такой надуманной, что никогда не приходила мне в голову.

Моя дочь всегда была привередливой в еде и была маленькой для своего возраста — меньше шести фунтов при рождении. Она не любила много есть, и я не беспокоился об этом.

Однажды она попросила помощи с солнцезащитным кремом. Она подошла, одетая в фиолетово-синий купальник, и я выдавил каплю белого лосьона себе на ладони и намазал ее на спину и плечи. Мои пальцы ощутили то, что каким-то образом ускользнуло от моих глаз — острые кости, торчащие, как маленькие птичьи крылья. Над костями натянут тонкий слой кожи.

Что, черт возьми, происходит?

Постепенно кусочки встали на свои места: странные комментарии за лето, от которых я отмахнулась, думая, что если не придавать им большого значения, они исчезнут, как и многие другие случайные страхи и опасения, которые были у моих детей.

Вопросы, например:

«Мои ноги толстые?»

«Я чувствую себя сытым».

«Ты думаешь, я толстый?»

Мой ответ? Это было настолько абсурдно, что я рассмеялся и сказал ей, что она, вероятно, недостаточно ест.

Я тоже не обратил внимания, когда она потеряла интерес к еде, которую когда-то любила. Я думал, что это просто этап. За свои короткие девять лет моя сложная дочь привнесла необычные страхи и опасения. Обычно, если я не придавал большого значения — воспринимал это спокойно и немного успокаивал ее — это уходило.

На этот раз нет.

Когда весы показали, что она весит всего 50 фунтов — на семь фунтов меньше, чем во время визита всего несколько месяцев назад, — ее педиатр направил нас в детскую больницу. Там ей поставили диагноз: недоедание и расстройство пищевого поведения.

Мы с мужем были ошеломлены — и немного подозрительны. Она была только в четвертом классе, потому что громко плакала. Разве это не случалось только с девочками-подростками?

Но Американская академия педиатрии сообщает, что распространенность расстройств пищевого поведения среди детей и подростков увеличивается. Хотя это все еще небольшое число, Альянс по информированию о расстройствах пищевого поведения сообщает, что 10 процентов людей, страдающих от расстройства пищевого поведения, составляют 10 лет или младше. (И мальчики не застрахованы. До 15 процентов людей, страдающих расстройством пищевого поведения, — мужчины.) Наш врач лечил девочку в возрасте 7 лет.

Несмотря на это, в моих глазах мы казались наименее вероятными людьми, у которых может быть ребенок с расстройством пищевого поведения. Слово «диета» было практически запрещено с того момента, как я родила девочку. То же самое для «худощавого». Пока моя дочь не сказала это, слово на букву Ж — толстый — в нашем доме не было слышно.

Мы не подписываемся на модные журналы и тщательно следим за тем, что они смотрят по телевизору. Черт, до недавнего времени наши дети даже не знали, что существуют другие каналы, кроме PBS Kids.

Я также по глупости подумала (сейчас это кажется постыдно самодовольным), что, никогда не заставляя своих детей «чистить тарелки», как другие родители, я предотвращаю будущие проблемы с едой. Но, как оказалось, это усилие не имело большого значения.

Врач сказал мне и моему мужу, ну не знаю, может раз 25, что это не наша вина. Но чувство вины матери имеет свойство закрадываться прямо туда. Она также сказала, что не существует предписанного метода воспитания, который мог бы предотвратить развитие анорексии у ребенка.

Точно так же, как нет предписанного поведения, гарантирующего, что ребенок заболеет анорексией. Единственное, что люди знают наверняка, это то, что некоторые дети предрасположены к этому заболеванию.

И действительно, мне все равно, откуда это взялось, лишь бы моя дочь пережила это.

Она приближается. Мы начали еженедельно посещать Детскую больницу. Наряду с терапией эти визиты включали взвешивание и мониторинг артериального давления. По-видимому, когда вы морите себя голодом, одним из тревожных признаков опасности является низкое кровяное давление. Если он слишком низкий, вы окажетесь в больнице с зондом для кормления и капельницей.

Этот образ напугал нашу дочь до чертиков. И нас.

Школа вот-вот должна была начаться, поэтому нам также было приказано включить в план школьную медсестру. В тот момент я никому, кроме мужа, не рассказала, что происходит. Поэтому, когда я вошла в кабинет медсестры с письмом из Детской больницы, я нервничала, но не слишком расстраивалась.

Однако, как только слова «расстройство пищевого поведения» сорвались с моих губ, я, к своему удивлению (и медсестре), расплакалась и обнаружила, что вытираю слезы и сопли с совершенно незнакомого плеча.

Медсестра организовала план, согласно которому сотрудники тайно следили за питанием моей дочери в школе. Никто из ее одноклассников не знал, что это происходит. Но это также дало доктору — и нам — секретное оружие: если она не ела свой обед, ее мать (я) сидела с ней за школьным обеденным столом. И ее друзья. Каждый день. Излишне говорить, что она съела свой обед.

Это была одна из самых простых битв. Некоторые были намного хитрее. Каждую ночь мы ложились спать, измученные попытками заставить нашего все более разъяренного ребенка откусить еще один кусочек за обеденным столом. Мы уговаривали ее, используя изученный нами метод «дельфина». (Плывя рядом с ней и мягко подталкивая ее в правильном направлении, в отличие от «носорога», который запугивает ребенка, чтобы он ел, или «кенгуру», который позволяет ребенку идти по дороге к голодной смерти.) Нет, мы должны были быть Дельфин.

Это отстой.

Нашей естественной склонностью было сказать: «Ешь свою чертову еду, или гнев твоих родителей обрушится на твою голову с такой местью, какой ты и представить не мог в своих самых страшных кошмарах». Очевидно, это не сработает.

Как сказал мой муж, когда мы впервые узнали: «Что в этом такого? Ей просто нужно поесть».

Если бы все было так просто. Вскоре мы узнали, что в расстройстве пищевого поведения нет ничего рационального. И что чем больше недоедала наша дочь, тем более иррационально она себя вела. Другими словами, голос, говорящий ей не есть, был самой могущественной вещью в ее мире. Чтобы ее мозг снова нормально работал, ей пришлось набрать вес. Для этого ей нужно было есть. Много.

Поэтому вместо того, чтобы угрожать ей на расстоянии одного дюйма от ее жизни, мы приучили себя повторять бессмысленные «дельфиньи» фразы, например: «Мы знаем, что это сложно, но ты справишься. Закончи свой ужин.

Однажды во время терапии нам сказали принести в больницу обед для пикника, чтобы доктор мог наблюдать за едой. Пустая трата времени, подумал я. Я был уверен, что в центре внимания моя дочь будет вести себя как идеальный маленький ангел и съест каждый кусочек.

Вместо этого во время ужина моя дочь устроила гонку за деньгами девушке из «Экзорциста». Она посмотрела. Она надулась. — возмутилась она. Она бредила. Она вела себя как одержимая — точно так же, как иногда вела себя за обедом дома.

Терапевт заверил нас, что на самом деле это не наша дочь. Это было «расстройство пищевого поведения», которое, по ее словам, жило своей собственной жизнью. Теперь, это не то, что любой родитель хочет попытаться обернуть вокруг своей головы.

Но постепенно наши «дельфиньи» усилия начали приносить положительный эффект. Мы отказались говорить о ее еде или спорить с ней о том, что она должна есть. Ей разрешалось присоединяться к разговору за ужином только в том случае, если она также откусывала кусочек каждые несколько предложений. Мы также предложили награды. Каждый раз, когда она отказывалась, мы напоминали ей, что судьба желанной ночевки висит на волоске.

Сработало. За один месяц она набрала пять фунтов и выросла на дюйм. Ни хрена. Дюйм. В один месяц.

Постепенно это перестало быть ночной битвой, и мы откинулись назад и вздохнули с облегчением. Но ничто никогда не бывает так просто, не так ли?

Мы попали в очередную выбоину на дороге. Моя дочь начала исчезать в своей комнате, врубая музыку, а потом вылезая вся потная. Она танцевала «ирландские танцы» (то есть топталась, как сумасшедшая, целый час подряд).