Как победить анорексию: До анорексии и обратно: как победить пищевое расстройство и своих демонов – «Можно ли вылечить анорексию самостоятельно? » – Яндекс.Кью

До анорексии и обратно: как победить пищевое расстройство и своих демонов

Я люблю начинать разговор с «?». Этот знак, какой бы величины ни был, почему-то многих пугает. Мой 92-летний дедушка говорит: «Поменьше вопросов задавай, девочка», а дядя зовет меня «почемучкой». Думаю, не случайно я пошла в журналистику. Не задавать вопросов – не моя история.

Однажды мне задали вопрос «Что такое теория Большого взрыва?», и он определенно был по адресу. Для кого-то это повод порассуждать, есть ли Бог. Для других – название успешного ТВ-шоу. Для ученых – способ объяснить наше здесь появление игрой атомов 13,8 миллиарда лет назад. Я не понимаю точные науки, не смотрела ни серии The Big Bang Theory (даже прожив большую часть жизни в США) и не знаю, верю ли я в Бога. Но у меня есть личная теория Большого взрыва, которой я готова поделиться.

Скажу сразу – моя собственная жизнь начиналась дважды. Впервые я родилась в Москве 4 апреля­ 32 года назад. В 13 лет я ощутила, что лишний вес – это лишний стресс. А еда – рудимент в жизни. И начался мой поход – длинный поход – к анорексии и потере себя. Вот мне 25. Я стройная, я на танцполе, но я все равно чувствую себя слоном и не нравлюсь себе (до сих пор, кстати, не научилась принимать себя полностью). Еще мгновение, и вдруг правая часть лица на глазах перестает работать. И вот я уже в больничной палате.

Изнасилованная нервная система решила отказаться от меня. «Не кормить нас – пошла ты нафиг», – сказали мне нервы. Месяц восстановления, намек на улучшение – и я вернулась в свой режим голодания. Кости стали запредельно ломкими. Сломала ребро, потом еще одно. Я настаивала: да все нормально! Просто упала, с кем не бывает. Даром я такая худая. В 27 меня бросил парень. Боялся меня сломать, когда мы спали вместе. Он серьезно?! Напоследок сказал: «Тебе надо лечиться, я за тебя переживаю». Я отмахнулась.

Алена Ларионова

Начались головные боли, и во время этих приступов я порой не понимала, кто я и кто рядом со мной. Даже маму, которая выхаживала меня, не узнавала.

Я умирала. 16 апреля 2017 года, 12 дней спустя, как мне исполнилось 30 лет, я попала в больницу в очередной раз. Врач сказал «Слушай, у тебя сердце еле-еле бьется, начинается атрофия мозга, почки на грани отказа, до смерти – шаг».

Тут-то и случился мой Большой взрыв. Ба-бах! Мне стало очень-очень страшно. «Что я наделала? Как я тут оказалась? Когда я перестала ценить жизнь?»

До меня дошло, что я практически все потеряла: работу, любимого мужчину, друзей, часть семьи, – все они не могли смотреть, как я себя убивала. Чуть-чуть, и я потеряю жизнь – уже навсегда.

Мне дико страшно, и я хочу жить. Любить, работать, ценить всё-всё-всё, что я эти годы не видела, провалившись в анорексию. Как вновь родившийся ребенок, я в 30 лет начала растить в себе Взрослого. Стартовала с примитивных вещей: училась есть – резала банан на маленькие кусочки и заставляла себя съесть до конца. Сначала это длилось час и казалось пыткой, я улучшала результат и через 6 (!) месяцев научилась съедать банан за минуту.

Я знакомилась с собой снаружи и изнутри. Привет, Алена, это твои мышцы, да, они существуют. А это твоя попа, которая должна защищать копчик, когда ты садишься на жесткий стул. А еще бывают боли от месячных – непростые знания для той, у которой последние четыре года ничего не работало. Я училась тому, что такое мера: сколько ступенек твой истерзанный организм может вынести, сколько часов сна и отдыха ему показано. Я на 14 месяцев отказалась от алкоголя, тусовок и даже работы (сил не хватало от слова «совсем» – голова кружилась даже от сильного смеха). Я щупала себя изнутри. Что я реально чувствую? Злость? Дискомфорт? Мне страшно? Я устала? Ревную? Есть ли любовь? Какие у меня отношения с семьей, что надо проработать, кого простить и перед кем извиниться. Такая генеральная психологическая уборка.

Это была колоссальная работа над собой, пожалуй­, даже больше, чем когда я только родилась. Ведь в 30 лет мамы за ручку, как в детстве, держать не обязаны (моя меня держала, но я, как могла, старалась ее не грузить). Та детская история взросления была естественным ходом вещей. Мой путь к себе после «взрыва в 30» – это дорога осознанности. Ну, например, никто же не оценит, если ты, как в детстве, бросишься, рыдая, на пол от того, что тебя не поняли.

Но вот что я хочу подчеркнуть. Второй взрыв, ребят, может стать и началом, и концом. Кому как повезет. Я страдала анорексией много лет (мой eating disorder, статус, который врачи классифицируют как болезнь, – начался в 19 лет и длился почти 10). Мне повезло не уйти раньше времени, и мой второй взрыв – это второй шанс. Повезло. Реально. Честно. Других слов нет. Я говорю вам это, чтобы вы не ждали, когда рванет. Поймите, за взрывом может открыться сплошная черная дыра, куда засасывает полностью, откуда не возвращаются. Ни доктор, ни родители, ни любимый мужчина, ни работа, ни деньги, ни вера – никто не смог бы меня спасти, если бы я сама не очнулась. Я говорю суровые вещи, чтобы и вы почувствовали: пока мы живы, есть возможность начать, и не надо доводить до конца, чаще всего он ни фига не happy end. В шаге к началу и есть интерес, и даже, простите за пафос, смысл жизни. Вы можете начать жить прямо сейчас. У меня была анорексия, у вас может быть какая угодно беда, тревога, противостояние. Давайте не доводить до второго взрыва, хватит того, первого – при рождении.

Вы спросите, что конкретно я предлагаю? Шагать­. Первый шаг – поговорить с кем-нибудь о своих чувствах и переживаниях. А еще важно сказать себе вслух: «Я готов предпринять некие шаги!» Второй шаг – начните вести дневник. Записывайте все, что чувствуете, куда вы идете и как бы хотели туда добраться. Без осуждения, регулярно и откровенно. Третий шаг – обратитесь к психологу или коучу. Это не всегда дорого, но найти своего наставника непросто. Поройтесь в Инстаграме, да и в целом в Интернете. Если забредете на мою страничку @_alyonka и стукнетесь в Директ, порекомендую отличную литературу. Шаг четвертый – благодарность. Начинайте каждое утро с простых слов, сказанных вслух: какое счастье, что у меня есть то-то и то-то. Повторяйте, пока не поверите в то, что говорите. Шаг пятый – наберитесь терпения. Да, мы живем в мире, где за 15 минут тебе домой доставят все что душе угодно. Но внутренние трансформации берут время на разгон. Это нечестно, нелегко, не секси, но это факт. Советую принять как данность и перестать нервно поддавливать педаль газа.

И повторю снова: вы не одни. Я всегда думала, что я одна, что такая проблема лишь на меня обрушилась, меня никто не понимает, не слышит, не видит, как мне плохо. Я заблуждалась. Поэтому и пишу вам: вас вижу как минимум я. Я с вами и за вас в каждом моменте пути к себе под девизом «Жить!». Жизнь, она такая – разная, классная, абсолютно наша. И жить надо хотеть. Я хочу. А вы?

Фото: архив пресс-служб

«Я поняла, что умираю». Эта девушка семь лет болела анорексией – а теперь рассказывает, как ее победить – citydog.by

29-летняя Настя – ухоженная девушка с модельным ростом и красивой фигурой. У нее свое дело, заботливая семья. А еще две анорексии, депрессия и попытка суицида за плечами. Последние семь лет своей жизни она переживала ОРПП – общее расстройство пищевого поведения. И только недавно действительно признала, что больна.

«Начальница могла заметить, что блузка сидит на мне как-то слишком плотно и я перебираю с печеньем в обеденный перерыв»

В 22 Настя была самой обычной выпускницей университета: ела сладкое и бабушкины котлеты без всякого зазрения совести, работала в большой компании и строила планы на будущее. Вопросы веса совсем ее не волновали: лишних килограммов никогда не наблюдалось, а комплиментов по поводу внешнего вида, наоборот, было много.

Тогда при своем росте 176 см она весила 62 килограмма – была всем довольна и посмеивалась над манией других сидеть на диетах. Но однажды что-то переклинило – и начались проблемы.

– Я работала в большом коллективе, где распространенными вещами были соперничество, подколки и не слишком уместные шутки, – рассказывает Настя. – С этого все и началось: начальница могла вызвать меня к себе и как бы невзначай заметить, что блузка сидит на мне как-то слишком плотно и я перебираю с печеньем в обеденный перерыв. Наверное, это стало первым звоночком – я в себе засомневалась.

Подлила масла в огонь и моя лучшая на тот момент подруга: в какой-то момент она стала говорить, что мой рацион – это ненормально и если я продолжу в том же духе, то через несколько лет превращусь в бомбу и перестану быть привлекательной.

Мы очень плотно общались, какое-то время даже жили вместе, и она была для меня неким примером и ориентиром – в некотором роде из-за ее сильного характера. К тому же она давно изменила свое питание, была худенькой, подтянутой, и я подумала: неужели я не смогу так же?

Уже потом я поняла, что на тот момент подруга болела анорексией, – тогда я этого не осознавала и просто ставила ее форму для себя в пример.

Я четко решила, что мне нужно измениться и похудеть, и это стало точкой отсчета моей болезни.

«Помню, как тренер сказал: “‎Вот сейчас ты похожа на человека, а не на ту бабу, которая пришла в зал”»

– Первым делом я исключила мясо, жирное и жареное – но вес падал очень медленно. Меня это не устраивало, и скоро я отказалась от всего, кроме овощей и молочных продуктов с низким процентом жирности. Это было совершенно нетрудно – я человек упертый: если вижу цель – иду к ней. Так что никаких срывов не было: я ела морковь, помидоры, пила немного кефира и чувствовала себя комфортно.

К тому же у меня была поддержка со стороны подруги – она питалась так уже давно и жила вполне себе нормально. А чем я хуже?

Сначала я твердо решила сбросить вес до 50 кг – тогда эта цифра казалась мне эталоном красоты. И этого веса я достигла довольно легко.

Мне было важно похудеть быстро – поэтому к питанию я добавляла и физическую нагрузку: до работы занималась в зале, после работы тоже ехала тренироваться. До сих пор помню, как спустя год, когда я уже значительно похудела, тренер сказал: «Вот сейчас ты похожа на человека, а не на ту бабу, которая пришла в зал».

Эти слова жутко меня обесценили: я решила, что всю жизнь до этого момента жила некрасивой и непривлекательной, но никто мне этого не говорил. И еще сильнее убедилась в том, что нужно продолжать худеть.

По итогу за два года такого образа жизни я сбросила 14 килограммов. А еще ушла с предыдущей работы и стала работать фитнес-тренером – это очень коррелировало с моими убеждениями, и я хотела, чтобы мой внешний вид был примером для клиентов.

«Я весила 47 кг и искренне верила, что неправы и нездоровы все вокруг – но только не я»

Конечно, изменения в теле Насти не остались незамеченными – но, пока вес был еще относительно здоровым, родители девушки не торопились бить тревогу. Во-первых, жили в другом городе и не знали всей правды о питании и изнурительных тренировках дочери – но, когда приезжали на праздники и видели, какой образ жизни она ведет, начинали переживать и уговаривать поесть нормально, признается девушка.

Во-вторых, о РПП тогда еще не трубили из каждого утюга, никто не понимал всей серьезности ситуации. Все воспринимали это как временную диету и были уверены, что этот заскок скоро пройдет. К тому же сама Настя была полна энергии и считала себя совершенно здоровой. Хотя изменения в своем состоянии все же заметила – в первую очередь, в психоэмоциональном.

– Одна из главных проблем РПП – десоциализация: из-за гормонов характер меняется настолько, что ты попросту теряешь свое окружение. Становишься нервной, тревожной, а фокусировка происходит только на одном – на весе и отражении в зеркале.

Окружающих это раздражает – а тебя раздражают они. Меня буквально триггерило от людей, которые едят нездоровую пищу, и я искренне считала, что они безвольные, бесхребетные и умрут в 40 лет от атеросклероза.

В какой-то момент я поняла, что попросту не могу принимать тех, кто согласен жить с размером больше, чем S, и есть что попало, а советы окружающих чересчур выводят меня из себя, – и ушла и со второй работы.

Коллектив там был очень хороший, но в обществе мне становилось некомфортно – на тот момент мои ценности и ценности нормальных людей очень разнились, я искренне верила, что неправы и нездоровы все вокруг – но только не я. Так что начала работать дома на себя, чтобы не попадать в коллективы и большие скопления людей.

Примерно в тот момент у меня завязались серьезные отношения с парнем – моим будущим мужем. И теперь свое похудение я стала мотивировать тем, что хочу быть лучше для него. Так через три-четыре месяца я весила уже 47 килограммов и не собиралась останавливаться.

Сразу оговорюсь, что вина была только на мне – никто не шеймил меня за мой вес, парень поддерживал во всем и, наверное, тоже не понимал, что я больна. Он брал ответственность на себя и думал, что недостаточно делает для моего счастья, если я ищу решение проблем в похудении.

«Люди на пляже брали свои лежаки, пересаживались дальше и шептались о том, что я больна»

Скоро низкий вес стал отражаться на физическом состоянии Насти. Месячные пропали еще на отметке в 50 кг, но тут возникла другая проблема: никак не получалось завести ребенка, которого пара очень хотела.

Курсы гормональной терапии и обращения в разные клиники не помогли: в государственной сразу поставили диагноз «нервная анорексия» и сказали, что, пока девушка не наберет 20 кг, о детях может забыть. В частных были осторожнее – давали контакты семейных психотерапевтов и предлагали поговорить с мужем.

Но Настя все равно отказывалась признавать проблему: молодой организм боролся, и из зеркала на нее смотрела худая и подтянутая девочка без торчащих костей из пабликов «40 кг». Но скоро ресурсы справляться закончились – и тело стало превращаться в скелет, обтянутый кожей. На тот момент рацион девушки состоял только из зеленых овощей и воды.

– Помню, когда мы с мужем полетели отдыхать на море, я делала много фото в купальнике и сбрасывала друзьям и родителям. Мне казалось, что я такая красивая и худая, но мне вдруг стали звонить на другой конец света и говорить, что я больна и по приезде домой должна лечь в больницу.

Люди на пляже брали свои лежаки, пересаживались дальше и шептались о том, что я нездорова. Мне было обидно, что на меня так реагируют: я же вешу целых 46 килограммов, какая тут болезнь! Позже, когда я пересматривала эти фото в старом телефоне, будто видела на них другого человека – несчастного и тяжело больного. Это были уже не просто торчащие ребра – палка, на которую нацепили купальник.

«Мне поставили последнюю стадию анорексии – я весила 45,4 кг»

– Когда я вернулась домой, ко мне приехали родители и сообщили, что завтра я ложусь в «Новинки» – обо всем уже договорено. У меня началась жуткая истерика: я клялась, что здорова, и обещала покончить с собой, если мне так сломают жизнь. Мы все равно съездили на консультацию – там сказали, что мне нужна срочная госпитализация: в свои 24 у меня была последняя стадия анорексии – я весила 45,4 кг.

Я была категорически против лечения, но тут надавил муж – он сказал, что у нас не будет будущего, если я не поправлюсь. Тогда я подумала, что не готова потерять семью только ради того, чтобы оставаться худой.

Мои слезы, истерики и упрашивания сработали – родители сказали, что не будут рассматривать вариант с минским отделением, если я найду альтернативу. И я стала обзванивать зарубежные клиники.

«Те же “‎Новинки”‎, но за сумасшедшие деньги – за лечение я отдала 4000 евро»

Настю положили в Вильнюс – в отделение пищевых расстройств. Самое интересное, вспоминает она, что все девушки с анорексией, которые лежали рядом, казались ей толстыми – она искренне не понимала, что они тут делают, когда выглядят так.

Следующие месяцы прошли под большим количеством нейролептиков и антидепрессантов: пациентки жили как растения – в основном спали и ели.

Каждый день им восполняли норму калорий – 2700–3000, когда все они еще недавно не набирали и тысячи в день. Много двигаться запрещалось – вся активность была ограничена двором у клиники, куда можно было попасть только на небольшое время под поручительство кого-то из близких.

Там девушка все равно старалась бегать и сжигать то, что ее заставили съесть: кто-то поступал так же, кто-то вызывал рвоту. Главным страхом стала перспектива превратиться в ту же страшную и никому не нужную Настю, которая весила 62 килограмма, – и этого нельзя было допустить.

– Под сильными препаратами я не ощущала всего того ада, который происходил. А ад действительно был: организм перестраивался так болезненно, что мне два раза вызвали «скорую»: болел желудок, шла кровь из носа.

В основном лечение было медикаментозным, но психотерапию тоже проводили – правда, только на литовском и английском. Там нас главным образом призывали подумать, что произойдет, если мы продолжим жить так же. Это было не слишком навязчиво, потому что главный упор все равно был на препараты.

По факту – те же «Новинки», только за сумасшедшие деньги: за лечение я отдала 3000 евро без учета медикаментов. С ними получилось около 4000.

«Из-за отмены препаратов начались панические атаки, и врач диагностировал депрессию»

– Меня выписали через два с половиной месяца с весом 57 кг – помню, как тогда писала в инстаграм посты о том, что «теперь я другой человек», и говорила маме, что теперь люблю себя и никогда не вернусь к прежнему образу жизни. Мне правда казалось, что я выздоровела. Но скоро начался кошмар.

На фоне окончания приема препаратов у меня случился жуткий синдром отмены: в первую же неделю после выписки начались панические атаки. До этого я вообще не знала, что это такое, а тут то жар, то холод, тревожность и галлюцинации. Я съездила к своему вильнюсскому доктору, и там мне сказали, что это нормально – надо просто потерпеть.

Но мне становилось все хуже и хуже, и я начала думать, что все было зря: и лечение, и потраченные время и деньги. Когда я весила 45, у меня была куча энергии, а уверенность в себе буквально зашкаливала – ты привыкаешь к такой жизни, а тут набираешь вес, который тебе, в общем-то, не очень идет, вдобавок чувствуешь себя вяло и ощущаешь ломку.

До этого я хорошо спала, жила с нормальным настроением и нравилась себе – а тут будто бы все сломалось. По факту я чувствовала себя хуже, чем во время болезни. Все сомнения продолжали наслаиваться, пока мой минский врач не диагностировал острое депрессивное состояние.

Я стала чувствовать, что совершила ошибку и зря набрала этот вес, но и худеть уже было неправильно: в мое лечение были вложены деньги, время и ожидания, и это было бы несправедливо по отношению к близким. Они-то считали меня героем и максимально поддерживали. Я не хотела жить такой, какая я сейчас, но и не имела права подвести родных.

Скоро мое существование превратилось в нескончаемое чувство вины – и я решила, что пора со всем этим заканчивать.

О самоубийстве Настя задумалась серьезно: по вечерам после работы заходила на форумы патологоанатомов и спрашивала, как покончить с собой так, чтобы это стопроцентно сработало, а во время прогулок с мужем уточняла, как найти доступ к крышам многоэтажек. Он был единственным, кто знал о ее состоянии и намерениях, – поддерживал, искал врачей, чтобы вывести жену из депрессии.

Но помочь не смог: однажды, когда он был на работе, Настя наглоталась нейролептиков, которые были дома, и приготовилась умирать. Но трагедии удалось избежать: посреди ночи у девушки началась сильная рвота, из носа начала идти кровь, и инстинкт самосохранения сработал – Настя вызвала «скорую». Девушке промыли желудок и поставили на учет в центр пограничных состояний.

«С момента выписки прошел год, и я снова начала худеть»

– Выйти из депрессии не получилось, и скоро я совершила еще одну ошибку, – продолжает девушка, – выставила в инстаграм фотку в своем текущем весе – 58-59 килограммов. И бывшая коллега по работе, которая помнила меня очень худой, написала, что раньше я была симпатичной и стройной – а теперь стала такая же, как все. Вряд ли она знала мою предысторию – но это сработало моментально: я сорвалась. С момента выписки прошел год, и я снова начала худеть.

Мне казалось, что это нормальное желание любой женщины – выглядеть лучше, что я просто убираю целлюлит и растяжки, которые появились у меня после больницы. Но по факту я проверенным путем шла по тем же граблям.

Поначалу я питалась какими-то морепродуктами и салатами, но скоро отказалась и от этого – и тогда все поняли, что болезнь вернулась. Меня просто умоляли поесть, начались серьезные ссоры с родителями, которые ставили ультиматумы и условия. Это заведомо неправильная политика общения с «эрпэпэшниками», но, если бы я была мамой, делала бы то же самое – никто не станет просто смотреть, как его ребенок умирает.

Когда я стала весить 50 кг, все просили меня снова поехать к врачу, лечь в клинику и были готовы пройти все это еще раз вместе со мной – но я снова не понимала, что больна. Зачем сдаваться на полпути, если я могу сбросить вес до 45?

Я видела, что вера родных в меня была подорвана: все били тревогу, паниковали и пытались вытащить меня – но больше мне не верили. Я же говорила, что в 28 лет это мой взрослый осознанный выбор, и продолжала худеть.

«В шесть утра я встала с постели, умылась и пошла пешком в сторону “Новинок”»

Через 10 месяцев вес Насти остановился на цифре 48,5 – и она поняла, что умирает.

Во второй раз резервы организма оказались исчерпаны – и он просто сдался. Начали крошиться зубы и выпадать волосы, а спать не получалось из-за кошмаров. Стало отказывать сердце: по ночам девушка вызывала «скорую», потому что думала, что у нее инфаркт. Врачи ставили дистрофию сердечной мышцы от недостатка жировой ткани – и Настя снова и снова перепроверяла результаты, потому что отказывалась в это верить.

В какой-то момент пропали силы даже просто ходить – то расстояние от метро до дома, которое раньше она пробегала за семь минут, теперь приходилось ехать на такси, потому что ноги отказывались идти. Состояние было настолько невыносимым, что Настя просто лежала, молилась и просила дать ей еще один шанс.

– Точкой невозврата стала одна ночь, когда у меня опять стало сильно болеть сердце, началась рвота и пошла кровь из носа. И я окончательно поняла, что заигралась, так что в шесть утра встала с постели, умылась и пошла пешком в сторону «Новинок».

«Я поняла, что должна спасать себя сама, – и выработала шаги, которые помогли побороть болезнь»

– Мне хотелось попасть к специалисту и просто выговориться, потому что это было уже просто дно, крайняя точка отчаяния: я понимала, что вроде бы живу неправильно, но и менять ничего не хочу – замкнутый круг, из которого мне было жизненно важно вырваться.

Доктор, который с удивлением в глазах сказал, что не знает, что такое ОРПП, ответил, что повода для срочной госпитализации нет. И предложил, как освободится место, лечь в палату с людьми с совершенно разными диагнозами.

В тот момент я хотела получить какую-то поддержку, услышать, что справлюсь, – но этого не было. Тогда у меня закралась мысль, что здесь мне вряд ли помогут – не потому, что врачи плохие, просто это не мой вариант.

И меня переклинило как по щелчку пальца – я поняла, что, если хочу жить, должна спасать себя сама.

Я отталкивалась от того, что помочь мне могут только те люди, которые сами прошли через ОРПП, – и стала искать информацию, вращаться в кругах людей с той же проблемой. Постепенно я выработала для себя шаги, которые помогли мне побороть болезнь – и которые, возможно, могут помочь другим.

• Первые изменения должны произойти в голове: главное – перестать себя обесценивать. Я – это не мои килограммы и сантиметры, я – жена, дочь, сестра, я – личность. Понять это мне помогли блоги девочек (раз и два) , которые справились с болезнью: их я прочитала от корки до корки. Как и книги, которые они написали: «Ты – это не только твое тело» и «Просто ешь еду» – искренне рекомендую их всем, кто стал на путь восстановления.
• Второе – важно понять, из-за чего началась болезнь, и проработать это. Чаще всего это перфекционизм и неуверенность в себе. У людей с ОРПП очень высока потребность во внимании и любви – я ее недополучала и почему-то постоянно жила с чувством, что никому не нужна.

Психотерапевты говорят, что все из детства, но я так не считаю: у меня благополучная семья, и если бы проблемы начались в детстве, то и заболела бы я тогда, а не во взрослом возрасте. А до окончания университета у меня не закрадывалось и мысли, что я толстая и выгляжу как-то не так.

В клинике в Вильнюсе, когда мы подробно разбирали ситуацию со специалистом, мне сказали, что во всем виноваты несчастная любовь и беда в семье, которые случились в моей жизни с небольшой разбежкой. Но, если честно, я так не думаю: ищу проблему в себе – наверняка она была раньше, просто «выстрелила» в тот момент.

• Третий шаг – отписаться в соцсетях от всех людей, которые хотят донести до тебя псевдоценности. От всех суперзожников, счастливых мамочек со стальным прессом и блогеров, которые пишут, как похудеть после Нового года.
• А вместо этого начать общаться с людьми, которые сейчас переживают то же, что и ты. Не с теми, кто болеет анорексией и хочет ее продолжать, а с такими, кто стал на путь восстановления, у кого те же проблемы с желудком, депрессией и социализацией.

Я вступила в чат поддержки в Telegram, где девочки, пережившие анорексию и булимию, помогают друг другу справиться. Так я увидела, что таких, как я, еще сотни тысяч – и, что самое ужасное, большинству этих девочек нет и 15 лет.

• Еще один важный шаг – задать себе вопрос: для чего тебе все это? Будут ли важны эти 40 килограммов через 10 лет или ты просто не доживешь до этого времени? А если и доживешь, то останешься одна со своим MyFitnessPal на айфоне, куда бесконечно будешь вбивать «сколько калорий в брокколи».
• Нужно прислушаться к себе и своим ощущениям – у тебя стопроцентно есть проблемы со здоровьем, и не надо это отрицать.
• В восстановлении есть штука, которая научно называется сильным голодом: от недели до трех месяцев поглощение пищи может быть неконтролируемым. Так организм возобновляет всю ту норму калорий, которую недополучил, – и чем дольше ты сидел на ограничениях, тем более затяжным будет этот период.

В моем случае это заняло неделю: я просто ела все, что попадалось мне на пути. И этого не надо бояться – да, появятся отеки, испортится кожа, будет болеть желудок. Но это нормально при перестройке.

Организм – умная штука, и он сам выведет тебя на ту норму калорий, которая ему нужна. Мне, например, очень хотелось каш, хлеба, сыра – а продукты, которые я ела во время болезни, вызывали отвращение. До сих пор не могу смотреть на зеленые овощи и обезжиренный творог.

• Не взвешивайтесь! Убрать напольные и кухонные весы обязательно – об этом вообще нельзя думать. Если ты постоянно вскакиваешь на весы и пытаешься влезть в юбку размера XS, ничего не выйдет.

Я узнала свой вес в декабре на приеме у врача – тогда он был 57 килограммов. Я снова вернулась к тому числу, которое мой диетолог назвал оптимальным для меня.

С момента начала моего восстановления прошло всего три месяца – так же, как в больнице в прошлый раз. Сейчас я ем обычную человеческую еду: блинчики, вареники и творожную запеканку с изюмом, которую мне готовит бабушка, – не спрашивая, сколько тут сахара. Ем, когда голодна, не считаю калории и чувствую себя здоровой.

Но я не проповедница и не гуру, который говорит, что окончательно вылечился и точно знает, как помочь другим. И я не могу обещать, что из-за какого-то серьезного триггера все снова не начнется заново, – и я этого очень боюсь. Но я совершенно точно чувствую изменения в своем сознании и понимаю, что не хочу возвращаться обратно. Надеюсь, у меня получится.

 

Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.

Фото: Таня Капитонова для CityDog.by.

Синдром манекенщиц, или Как я победила анорексию

Рассматривая детские фотографии в семейном альбоме, гости всегда дружно восклицали: «Какая прелесть! Ангелочек!» И только я, глядя на фото, кривилась от отвращения: какой жирный ребенок, не девочка, а колобок. Я начала ненавидеть свое тело, когда была подростком. Хорошо помню, как это было…

«Да она как корова!»

Родители развелись, когда я была совсем маленькой. С отцом мы не общались, но вдруг, когда мне исполнилось 12 лет, мама решила нас познакомить. Мы приехали к нему на работу. Интересный, спортивного телосложения и с пронзительными карими глазами, папа вышел в коридор, как-то походя, без особого интереса взглянул на меня и спросил что-то дежурное про школу.

Потом зачем-то заметил, что у меня, скорее всего, много подруг и я уже, наверное, интересуюсь мальчиками. После чего отвел маму в сторону и долго что-то ей вкрадчиво объяснял, а я осталась рассматривать стенд «Первая помощь при инсульте».

По дороге домой мама была как будто чем-то очень смущена. Я думала тем, что разговор как таковой с отцом не сложился (и вообще я представляла встречу совсем иначе). Но оказалось, отец сказал про меня что-то такое, что ее возмутило, но с чем в глубине души она была согласна. Вечером я подслушала ее разговор с подругой. Оказалось, этот чужой для меня мужчина в белом халате, увидев меня, сказал маме: «Ну ты ее и откормила! Да она как корова!» Впервые в жизни я осознала, до чего же огромная: при росте 168 см весила 65 кг.

Те друзья по несчастью, кто не нашел понимания у родных, так и не смогли вернуться к нормальной жизни

Я прорыдала всю ночь, а наутро решила во что бы то ни стало похудеть. Мне никто никогда не рассказывал, как это нужно делать. Я полезла в интернет, и первое, что почему-то увидела, — фразу Майи Плисецкой про то, что надо просто «закрыть рот» (то есть перестать есть). И я перестала. Вернее, ела только овощи и фрукты, пила несладкий чай и обезжиренное молоко. Мама уходила на работу утром, возвращалась поздно вечером, поэтому никак меня не контролировала. Оставленный ею обед я выкидывала или скармливала подруге Светке, которая иногда заглядывала ко мне после школы. А молоко вместо ужина в свете сказанного отцом ее даже радовало.

Стройная, еще стройнее

Через неделю, когда весы показали минус 3 кг, я попросила маму купить велотренажер. Она улыбнулась, и через пару дней двое грузчиков из спортивного магазина притащили махину, на которой я ежедневно отматывала по 7-10 км. Кроме того, бегала по утрам вокруг дома. Моя внезапная любовь к фитнесу поначалу очень радовала маму, но когда через четыре месяца во мне вместо прежних 65 кг осталось 52 кг, она начала тревожиться.

Стрелка весов с каждым днем все сильнее отклонялась влево и наконец преодолела отметку «50 кг». Вес начал падать дальше. Каждая новая цифра меня очень радовала, а вот отражение в зеркале продолжало пугать. Несмотря на то что мама ахала: «Погляди, до чего ты себя довела, кожа да кости!», я в отражении по-прежнему видела толстую корову с пухлым животом и целлюлитными ляжками. Мы с мамой перестали находить общий язык.

Ее слова меня раздражали — как, впрочем, все вокруг. И учеба, и одноклассники, и даже подруга Светка. Я стала быстро уставать, мерзла, даже когда надевала дома теплую кофту. Меня не волновало ничего, кроме моего похудения. Я со спортивным азартом следила за цифрами на весах и впадала в отчаяние, когда несколько дней они не уменьшались.

Обед под контролем

Когда весы показали 41 кг мама наконец, забила тревогу и заставила меня завтракать и ужинать не как обычно в моей комнате, а на кухне, при ней. Я долго ковыряла вилкой пюре, разрезала котлету на микроскопические кусочки и пережевывала их по 30-40 раз. Потом бежала в туалет и вызывала рвоту — меня ужасало, что вся эта «неправильная» еда окажется в желудке. Завтраки и ужины заканчивались скандалом и моей истерикой. Наконец мама поставила меня перед выбором — либо я вместе с ней пойду к психотерапевту, либо она положит меня в закрытый стационар, где меня будут кормить через зонд. Я ответила, что если она это сделает, то покончу с собой. В конце концов мы пошли к врачу вместе.

Начало лечения

На первых сеансах доктор убеждал нас обеих в необходимости лечения. Я была уверена, что ничего опасного в моем состоянии нет, мама тоже в некотором роде считала мою болезнь детской блажью.

Психотерапевт не запугивал, но все-таки нашел слова, к которым я прислушалась. Стала принимать лекарства: антидепрессанты, транквилизаторы и нейролептики — они сняли зацикленность на весе и еде и уменьшили патологический страх набрать килограммы. Еще мне назначили витамины и биодобавки.

Потом пошла долгая работа над собой. Мы много говорили о моем прошлом, настоящем, будущем, о близких людях, об отце…

Я даже не воспринимала эти беседы как лечение, но подспудно все менялось: и отношение к себе, и восприятие окружающих. Изменилось даже представление о своей внешности.

Помню, как неожиданно сильно подействовал простой прием: врач попросил нарисовать на листе ватмана мои истинные размеры, я изобразила нечто огромное и шарообразное. После этого доктор приколол бумагу к стене, поставил меня перед ней и обвел контур фигуры. Оказалось, я гораздо изящнее, чем мне кажется!

Анорексия изменила мою жизнь к лучшему. Теперь я уверена, что мне все по плечу

Возвращение к еде было постепенным. Сначала ела буквально по ложке, но часто, 6–8 раз в день, а в перерывах пила специальный высококалорийный коктейль. За каждый съеденный кусочек и глоток меня хвалили, как маленькую. Мама в те дни была со мной нежна как никогда. И вдруг я отчетливо поняла: хочу опять стать нормальной!

Жизнь в 44-м размере

На групповых занятиях с психологом, которые начались после индивидуальной терапии, я познакомилась с девушками, которые, как и я, страдали анорексией. На встречах каждая из нас рассказывала свою историю, потом мы обсуждали проблемы друг друга, советовали, делились успехами, совместно переживали срывы. Две девушки, которых я повстречала на групповой терапии, теперь мои лучшие подруги.

Потом в метро я познакомилась с парнем. Он влюбился в меня с первого взгляда, правда, постоянно говорил, что я слишком худая. Но к тому моменту мне уже и самой захотелось стать более женственной. Сегодня я вполне уютно чувствую себя в 44-м размере. Стараюсь есть часто, не меньше 5 раз в день, но понемногу.

С подружками перезваниваемся, встречаемся в кафе (раньше это было немыслимо, вид еды меня пугал и вызывал отвращение). Психолог не только подружил нас, но и вернул веру в себя. Мы поняли, что все мы — очень сильные люди, раз путем жестких самоограничений смогли добиться своей, пусть и ошибочной, цели. Теперь важно ставить цели правильные — и все обязательно сбудется.

Читайте также

«Трудно было даже дышать». Как 18-летняя липчанка победила анорексию | люди | ЛИПЕЦК

Бегство от одиночества

Сегодня жительнице Липецка Даше Мишиной 18 лет – активная девушка учится в колледже на архитектора, поёт, танцует, пишет стихи. Но ещё год назад она была на волоске от смерти. 

«На самом деле, это очень страшно. Я никогда не думала, что столкнусь с такой проблемой, как анорексия, – начинает свой рассказ Дарья. – Я всегда ужасалась худым девушкам из телевизора, по которым было видно, что они умирают. Меня же никогда не волновало, как я выгляжу, я никогда не сидела на диетах, была счастливым, здоровым ребёнком. А потом это случилось и со мной».

Даше было 16 лет. На тот момент она весила 49 кг при росте 1,63 метра. 

«На первом курсе колледжа я начала встречаться с парнем, это были первые серьёзные отношения. Сначала было всё хорошо, он восхищался мной, – вспоминает Дарья. – А потом его будто подменили – он начал меня оскорблять, унижать при друзьях, и у меня стали развиваться комплексы».

С каждым днём отношения становились всё хуже, и скоро молодые люди расстались. Но обида у Даши осталась. 

«Я решила доказать бывшему, что я лучше всех, и первое, что сделала, – записалась в спортзал, – продолжает девушка. – Мне нравилось заниматься спортом, нравилось, как я выгляжу. Пока однажды я не встала на весы и не увидела цифру 52 кг. Тут я впервые подумала, что надо худеть».

Ещё больше утвердило Дашу в этой мысли бестактное замечание однокурсницы, которая сказала ей, что она потолстела. Девушка сделала вид, что проигнорировала её слова, но внутри у неё зародилось сомнение.

«Плюс ещё эта цифра на весах, неудачные отношения с парнем, предательство подруги, учёба в колледже – всё как-то сразу навалилось, я чувствовала себя одинокой, – говорит Дарья. – И тогда я решила начать худеть». 

Это решение чуть было не стоило ей жизни.

Точка невозврата

Дарья весила 37 кг в возрасте 16 лет. Фото: Из личного архива/ Дарья Мишина

Дарья стала изматывать себя в спортзале. Спорт был уже не в радость, он превратился в средство достижения цели. Результат пришёл быстро – весы показали 49 кило. Но Даша на этом не остановилась. Она стала ограничивать себя в еде.  

«Я могла съесть яблоко на завтрак и кусочек курицы с салатом – на обед, мне этого было достаточно, – рассказывает Дарья. – Мой суточный калораж не превышал 500-900 килокалорий. Но потом мне и этого показалось много. В какой-то момент я урезала свой рацион до одной шоколадки в день или маленькой булочки».

Килограммы стремительно убывали: 49, 47, 45. Родители сначала не замечали – Даша успешно скрывала худобу под свободной одеждой. Но когда держать происходящее в секрете было уже не возможно, Даша всё рассказала. 

«У них был шок. Папа грозился бросить работу, чтобы сидеть со мной. Мама постоянно плакала, оба просили, умоляли поесть. Я делала вид, что ем, а на самом деле выбрасывала еду в раковину или по дороге в колледж, – вспоминает Даша. – Я понимала, что мне нужно набирать вес, но уже не могла остановиться».

Вес продолжал таять, а вместе с ним и здоровье. У девушки нарушился обмен веществ, пропали месячные. Её постоянными спутниками стали слабость и «вечная мерзлота».

«На занятия в колледж я надевала три футболки, тёплую кофту, пуховик, и всё равно мёрзла, – рассказывает Дарья. – Каждую перемену я садилась возле батареи и просто пыталась согреться».

Принятие пищи превратилось в настоящую пытку. Даша боялась съесть лишний кусочек, дабы не превысить дневную норму. Не проходило и минуты, чтобы она не думала о калориях. Еда стала её злейшим врагом.

«Меня ничего в жизни больше не радовало, я хотела только одного – увидеть на весах цифру меньше, чем вчера, – признаётся девушка. – Мне говорили, что я похожа на скелет, а я смотрела в зеркало и думала, что неплохо бы ещё скинуть пару кило».

Вес Даши упал до критической отметки в 37 кг. Она с большим трудом поднималась с кровати. По дороге в колледж падала в обмороки.

«Мне тяжело было даже дышать. В какой-то момент я поняла – всё, это конец. Я просто умираю, – говорит Даша. – Но я не знала, как вырваться из этого замкнутого круга».

Только не в «психушку»!

Сейчас Даша делится со всеми своим опытом, чтобы другие не повторили ее ошибок. Фото: Из личного архива/ Дарья Мишина

Родители Даши были в отчаянии – они видели, как дочка тает на глазах, и ничего не могли с этим сделать. В конце концов отец девушки повёз её в психиатрическую больницу. 

«Мы пробыли там меньше часа, а я уже стала просить папу увезти меня домой, – рассказывает Даша. – Наверное, это и был переломный момент. Страх попасть в «психушку» оказался сильнее страха перед едой. Ещё на меня повлияла беседа с гинекологом. Когда она сказала, что у меня может никогда не быть детей, мне стало по-настоящему страшно. Тогда во мне что-то изменилось, и я решила бороться». 

Но оказалось, что набирать вес гораздо сложнее, чем его сбросить. Дарья говорит, это была титаническая борьба с самой собой. 

«Если хотите победить анорексию, забудьте про весы, – советует девушка. – Спрячьте и не подходите к ним совсем. Я именно так и сделала, и вес потихоньку начал возвращаться. Сначала я поправилась до 40 кг, потом до 42 и так далее. Плюс постоянно пила гормональные. Сейчас вешу 47, но хочу ещё немножко набрать».

Девушке потребовался год, чтобы восстановиться. Сейчас всё, что с ней произошло, она воспринимает, как болезненный, но важный опыт. 

«Я очень надеюсь, что он поможет другим девушкам не повторять моих ошибок, – говорит Дарья. – Ведь любят не за тонкую талию и торчащие рёбра, а за другое – и очень важно это вовремя осознать». 

Дарья записала видео, в котором рассказала свою историю. Параллельно она ведёт свой блог. Иногда ей пишут девушки, столкнувшиеся с той же проблемой. Она всеми силами пытается отговорить их худеть. 

«Мне пока сложно подобрать нужные слова, ведь я сама прошла через это и знаю, как трудно достучаться до больного анорексией. Поэтому я и хочу стать психологом, чтобы уметь помочь, – говорит Даша. –  Если бы я могла написать письмо себе 16-летней, то в нём была бы такая строчка: «Даша, у тебя всё хорошо, у тебя любящие родители, друзья, жизнь прекрасна, вокруг столько всего интересного, ни в коем случае не худей!»

Мнение эксперта

«Нервная анорексия не следование моде и не подростковый каприз, а тяжёлое психическое заболевание, характеризующееся нарушением пищевого поведения. Человеку крайне редко удаётся справиться с этим недугом самостоятельно, так как он перестаёт воспринимать себя и состояние своего здоровья критически, – прокомментировала историю врач-психиатр, кандидат медицинских наук Инга Кокарева. – Например, худая девушка смотрит в зеркало, а в отражении видит толстую. Никакие убеждения родных в обратном в этом случае не действуют. Поэтому важно как можно раньше обратиться к специалисту. Ведь анорексия может привести к необратимым последствиям для здоровья, а иногда и к летальному исходу. В основном заболевание проявляется у девочек 13-19 лет, но анорексией могут страдать и взрослые люди. Назвать точные причины его возникновения сложно, чаще всего его вызывают множество факторов: генетические, психологические, социальные. Родителям главное не упустить момент, когда желание немного похудеть перерастёт у ребёнка в навязчивую идею. Это заболевание очень тяжёло лечится. Восстановление возможно, но здесь всё зависит от того, когда будет начато лечение. Чем раньше, тем, конечно, лучше». 

В невесомости: можно ли победить анорексию?

По статистике 91% женщин хотя бы раз в жизни пробовали сидеть на диете. В 35% случаев ограничение в питании начинает носить хронический характер, в 25% заканчивается расстройством пищевого поведения. По неофициальным данным, за последние 7 лет уровень заболеваемости нервной анорексией вырос в 10 раз. История борьбы с собственным телом Насти Байгус и комментарии врачей-психотерапевтов: равны ли силы?

Ликбез

Внешне анорексию отличить достаточно сложно, до тех пор пока вес не достиг критической отметки. Цифры на весах – верхушка айсберга: чрезмерная худоба может быть генетически обусловленной. Диагноз «нервная анорексия» ставится после обследования, прохождения специальных тестов и сбора анамнеза. Это не просто отказ от еды. Анорексия сопровождается постоянным психологическим дискомфортом от присутствия пищи в организме и искаженным восприятием собственного тела – даже при весе в 30 килограммов больному кажется, что ему еще есть к чему стремиться и куда худеть.

«Отказ от еды – следствие дисморфофобии, психологического расстройства, связанного с неправильным восприятием себя», – рассказывает психотерапевт Вероника Чупрова. «Человек подходит к зеркалу и видит там то, чего не видят другие: чрезмерно большой нос, толстые пальцы, некрасивые руки, ноги. Из-за постоянного дискомфорта он начинает стремиться к идеалу, которого нет и быть не может. Со временем это перерастает в патологическую форму, как, например, в случае с анорексией».

«Когда уровень медицины был далек от современного, женщины с маленьким весом плохо выживали – многие из них умирали при родах, – говорит психотерапевт Владлен Писарев. – Сегодня ситуация изменилась, и уже несколько десятилетий в моде худые женщины. Вероятно, это следствие видового и социального давления. У меня есть клиентки с анорексией – убеждение, что они толстые, появилось у них еще в детском возрасте».

Главной причиной анорексии представители СМИ называют пагубное влияние глянца и подиумных стандартов. Но ведущий специалист США в области расстройств пищевого поведения Вальтер Кей (Walter Kaye) думает иначе: в интервью для Scientific American Mind врач говорит, что это генетическое заболевание, вызванное особенностями метаболических функций. Кей убежден, что психологическая предрасположенность к анорексии тоже имеет место быть – к заболеванию склонны перфекционисты, люди с повышенной потребностью во внимании и с полным отсутствием самоуважения.

«Весьма спорное утверждение, – говорит Вероника. – Нет ни одного исследования, доказывающего, что причина анорексии – нарушение метаболизма. Не исключено, что генетическая предрасположенность имеет место быть. В моей практике из самых распространенных причин развития анорексии встречались следующие: неправильное отношение к ребенку в семье, коллективе, социальном окружении. Когда он растет в среде без депрессивных реакций, развитие анорексии маловероятно.

Никогда не произносите в присутствии девочки слово «толстая»! Ей важна оценка родителя, и если она носит негативный характер, это может послужить толчком к  психологическому расстройству.

Не сравнивайте своих детей с кем-то – это приводит к развитию перфекционизма: ребенок старается оправдать ожидания родителей и иногда не может себя остановить. Он теряет связь с реальностью».

Настя до болезни 

У психотерапевта Владлена Писарева немного другое мнение на этот счет – он склоняется к тому, что Вальтер Кей, вероятнее всего, прав:

 

«Гены – наше все. В данном случае речь идет о психо-социальной модели – совокупности и биологических, и средовых факторов. Сложно сказать, какой из них может работать, как пусковой. Я почти уверен в том, что у людей, склонных к анорексии, скорее всего, есть особенности строения мозга – они реагируют на стресс патологическими состояниями».

Несмотря на распространенность заболевания, за квалифицированной помощью обращается один человек из 10-ти, причем более 50% пациентов страдают от депрессии в той или иной степени.

«Человек может сам обратиться к психотерапевту, когда понимает, что с ним что-то не так. Но это история не про анорексию! Ко мне крайне редко обращаются люди, не утратившие способность к восприятию нормальной картины мира. В большинстве случаев пациенты с психологическими расстройствами попадают на стационарное лечение, когда родственники начинают бить тревогу – тут уже помочь им гораздо сложнее», – комментирует Владлен Писарев.

Уровень смертности от анорексии занимает первое место среди психических заболеваний. Чаще всего ей страдают девушки от 14 до 26 лет. Более половины из них прибегают к нездоровым и опасным для жизни методам похудения: частому употреблению слабительных и мочегонных препаратов и искусственному вызыванию рвоты.

«Подростки впервые выходят на рынок половых отношений, – говорит Владлен. – Если взрослым людям что-то о себе понятно – у них выработались адаптационные механизмы, то у людей пубертатного периода все хрупко. Подростки не понимают, что любой недостаток можно компенсировать: у меня широкие бедра, зато борщ классный. Молодому человеку не на что опираться, он не понимает, что борщ – это тоже ценно. У подростков ценностью становится внешность».

Сегодня в социальной сети «ВКонтакте» свыше 8000 сообществ, объединенных темой «анорексия». Большинство из них закрыты – админы добавляют новых участников после предоставления фотографии и контактной информации.

В пабликах девушки, вес которых уже приближается к минусовой отметке, делятся своими результатами, ставят новые цели, устраивают соревнования и поддерживают друг друга одобряющими постами. Например, такими:

«Сколько можно опускать руки? Чего тебе не хватает, чтобы пройти этот путь до конца? Мотивации? А твое отражение в зеркале тебя не мотивирует? Или оно заставляет тебя пойти к холодильнику и набить брюхо едой, чтобы завтра стать еще жирнее? Хватит. Осталось чуть меньше месяца до конца лета, проведи это время с пользой, чтобы осенью быть идеальной, забудь про отговорки, ведь это нужно только тебе».

Группа «У нас свой рай»

«Не каждый может похудеть, но ты сможешь.

Просто закрой рот и займись делом».

Группа 30 кг.

Сообществ на тему снижения веса гораздо больше. По запросу «похудение» социальная сеть выдает 20 146 результатов. Сколько из них посвящены «экстремальному» похудению остается только догадываться.

История о двойном подбородке

 

Сейчас Настя Байгус весит 48 кг. и может похвастаться кубиками пресса. В 2011 весы показывали 25 кг., и девушка гордилась размером, соответствующим 7-летнему ребенку.

«Все началось в школе. В старших классах я была веселой, нормальной девочкой. Рост 163, вес 58-59. Не полная, но и не тростинка. Меня совсем не волновал мой вес до тех пор, пока одноклассник, пробегавший мимо, не обронил: «У тебя же двойной подбородок и жирная ж…». Было, конечно, обидно. Я никому ничего не рассказала, а на следующий день придумала план борьбы с лишними килограммами. Диета! Не знаю, что именно щелкнуло у меня в мозгу, и почему вместо тренажерного зала и правильного питания я выбрала голодание.

Конкретной цели тогда не было – хотелось просто избавиться от ненавистного второго подбородка. Никаких систем питания я не искала – составила свою. Мой рацион выглядел так: утро – овсяная каша на воде + кофе, обед – 300 г. творога, ужин – грейпфрут. Все это сопровождалось ежедневным бегом до изнемождения. Через несколько месяцев я сбросила гораздо больше, чем требовалось, но не остановилась – начала практиковать по 4 дня голодания.

«Вконтакте» присоединилась к группе «35 кг.», чтобы найти единомышленниц. Этот паблик – страшная штука, скажу я вам. Там девушки ведут дневники, сбрасывают фото костей, обтянутых кожей, и жалуются на лишний жир. Я тоже начала вести дневник, когда вес стал меньше 40-ка, радости не было предела – чувствовала себя счастливой.

Родители начали волноваться, когда я скинула до 47-ми. Но я всегда позиционировала себя, как взрослого, самостоятельного человека, поэтому им приходилось считаться с моим мнением. Еще минус 5 кг. и мама забила тревогу, уговорив обратиться к диетологу и психологу. Первый составил рацион, ничуть не лучше моего. Второй развел руками: «Адекватная она у вас! Хобби у девочки такое: здоровое питание». Страшно то, что я все понимала: от анорексии умирают, но продолжала морить себя голодом».

Помоги себе сам

На этом фото вес Насти 25 кг.

От реанимации и смерти Настю спасли не таблетки, а тренажерный зал:

«Я боялась еды, как огня: даже яблоко было «врагом №1». Согласилась на лечение и начала набирать вес, когда услышала, как плачет мой папа. Человек, который вообще никогда не проявляет никаких эмоций, повторял маме в истерике: «Она же умирает, понимаешь, умирает?»

Когда я набрала 33 кг., было страшно подходить к зеркалу – казалась себе толстой и некрасивой! Тогда мне помогли девушки – соседки. Однажды они позвали с собой на аэробику, за что я им буду благодарна всю жизнь. Мне было жизненно необходимо двигаться – мышцы к тому моменту уже начали атрофироваться. На тот момент мой вес составлял 37 кг. Было сложно ходить, не говоря уже о спорте. Быстро уставала. Для тренировок нужна была энергия – я начала больше есть. Когда вес стал увеличиваться, мне было сложно на себя смотреть. Понимала, что надо есть, но не хотела снова стать девочкой со вторым подбородком. Постоянная работа над собой дала результаты: я стала спокойно относиться к каждому килограмму и полюбила их. Спасибо тренеру Виктории Дубровской, протянувшей руку помощи. Постепенно я втянулась в  процесс – меня начали привлекать силовые занятия. В зале я с 2015 года – не представляю, как раньше без него жила.

Всем, кто столкнулся с этой болезнью, нужно разобраться в себе и понять чего они хотят: быть здоровым человеком, живущим по полной, или костями, которые протянут в лучшем случае несколько лет, если ничего не изменится. Только ты сам – главное оружие в борьбе с анорексией. Пока в голове не будет порядка, ваше тело будет страдать».

Виктория Дубровская говорит, что на момент знакомства у Насти был достаточно большой опыт занятий в зале и огромное желание выздороветь:

«Настя подошла ко мне сама. Клиентом она была непростым – с весом чуть больше 40-ка килограммов и богатым опытом персональных тренировок. Чтобы не стать врагом на начальном этапе, я решила: сначала нужно с ней подружиться, а уже потом объяснять принципы правильного питания. Со старта показала: для меня важно ее физическое и эмоциональное здоровье. И это сработало.

Занимались мы три раза в неделю. Я старалась максимально разнообразить тренировки, учитывая особенности ее организма – у Насти на тот момент были проблемы со спиной. Некоторые упражнения, доставляющие дискомфорт и боль, мы исключили. Сначала занимались только на тренажерах. Потом добавили базовые упражнения на все группы мышц.

Мы много разговаривали, проговаривали ее чувства и страхи. До Насти у меня была клиентка с анорексией. Она была очень замкнутая – контролировать ее пищевое поведение было нереально. Как только девушка поправлялась на сантиметр – полностью отказывалась от еды.

Настя отличалась стремлением изменить свое отношение к спорту, телу и еде – искренне полюбить это все! И полюбила – горжусь ей».

Традиционные методы лечения

«Для лечения анорексии применяют комплексный подход: антидепрессанты + психотерапия, – рассказывает Вероника. – Таблетки необходимы для устранения тревожности и коррекции настроения (способствуют выработке серотонина – гормона «радости»). Иногда врачи используют нейролептики и транквилизаторы – они улучшают сон. Постепенно дозировка препаратов снижается. В общем случае пациенты продолжают принимать их до года.

Но таблетки самооценку не поднимут и мироощущение не изменят – нужна психотерапия. Причем, семейная. В период выздоровления пациенту жизненно необходима поддержка и одобрение. Особенно, если речь идет о подростках.

 

Хорошее упражнение для повышения самооценки – «банк поглаживаний». Его можно выполнять дома. Человек садится и в течение 15 минут говорит о себе только хорошее. Если у него не получается продержаться это время, нужно продолжать работать с психотерапевтом.

 Главное – найти причину проблемы. Это уже половина пути к выздоровлению».

«Чтобы жить, человеку нужна энергия. Когда ее недостаточно, развивается апоплексия – состояние, когда все органы уменьшаются в размерах. Если это происходит равномерно, человек еще может выжить. Некоторые умирают при весе меньше 40 килограммов! Когда страдают жизненно-важные органы, например, кора надпочечников, шансов нет.

При лечении анорексии главная задача врачей – сформировать правильное представление о себе. Справиться с этим самостоятельно человек с психическим расстройством не может без адекватных знаний», – резюмирует Владлен.

Дубль два?

Сейчас фигуре Насти можно позавидовать: у нее подтянутое, стройное и рельефное тело. Девушка с удовольствие делится снимками из спортзала со своей аудиторией в 122 000. Правда, не все почитатели Настиных кубиков настроены оптимистично – некоторые считают, что теперь она любит свое тело слишком сильно. Патологически сильно.

«Настя – тот редкий случай, когда человек начал доводить себя до совершенства не дальнейшим похудением, а усиленными тренировками, ­– комментирует Вероника. – Это, конечно, меньшее зло, но тоже ненормально».

В спортзале девушка подавляет свои проблемы, трансформируя их в физическую нагрузку. Таким образом  она их не решит. Спорт дает энергию, способствует выработке серотонина, но это все равно можно расценивать, как патологическое стремление к идеалу. Я очень надеюсь, что Настя дойдет до конца свой путь лечения и выйдет из этой борьбы победительницей. Увы, но культ собственного тела сегодня процветает и поощряется».

Психотерапевт Владлен Писарев немного не согласен с коллегой:

«Здесь нужно разговаривать с человеком. Если она все так же боится еды и с упоением считает каждую калорию, болезнь не отступила – просто приобрела другую форму. Чаще всего за всей этой красотой стоит та же проблема, и при любой стрессовой ситуации равновесие может нарушиться: как итог, Настя снова начнет худеть. При условии, что героиня просто поддерживает хорошую форму и занимается спортом для здоровья, анорексию можно считать побежденной».

Одним меньше

 

По статистике, полностью побеждают анорексию около 50%. В 30% случаев выздоровление можно считать условным – человек продолжает страдать от этой формы психического расстройства в той или иной степени. В 20% терапия не помогает – пациент умирает.

У каждого паблика, посвященного анорексии, есть свое «кладбище». Но это не останавливает их участниц – они провожают в последний путь единомышленницу и продолжают доводить себя до истощения.

Настя Байгус уверена: она справилась с болезнью. Девушка тренируется несколько раз в неделю, нормально питается и радует своих поклонников идеальной формой в Instagram:

«Диагноз с меня сняли, когда перешагнула рубеж в 48 кг. После набора веса долго ходила к психологу, чтобы принять себя новую. Он был удивлен, что я страдала от анорексии: на тот момент уже спокойно говорила о еде, весе и заболевании. Сейчас я работаю, хожу на курсы, но предпочитаю оставлять свою обычную жизнь за пределами социальных сетей. Не хочу быть ньюсмейкером и давать лишний повод для обсуждений».

10 поводов бить тревогу:

Если ваш ребенок

1. Постоянно повторяет, что ему нужно немного сбросить при абсолютно нормальном весе.
2. Взвешивается после каждого приема пищи.
3. Установил на телефон счетчик калорий.
4. Состоит в группах, посвященных похудению.
5. Чрезмерно увлекся кардио.
6. Старается любыми способами пропустить прием пищи.
7. Стал замкнутым, избегает общения со сверстниками.
8. Постоянно рассматривает себя в зеркало в поисках изъянов.
9. Резко сбрасывает вес.
10. Имеет следующие физиологические признаки: бледность кожных покровов, пониженное давление и температуру тела, страдает от нарушения сна и менструального цикла.

Интервью и текст: Наталия Капица

Похожие материалы из рубрики Обзор

Как я заработала и победила анорексию. Как победить анорексию самостоятельно

Анорексия – это заболевание, при котором человек, по каким-то, одному ему кажущимся веским причинам, отказывается от еды. Поставлена главная цель – победить аппетит. При этом каждый съеденный кусочек расценивается как поражение. Страх набрать хоть один лишний грамм побеждает разум. Разглядывая себя в зеркале, больной человек видит то, чего не видят окружающие – ему кажется, что тело его огромно. И он с удвоенной силой начинает бороться со своим мнимым ожирением. Иногда эта борьба заканчивается трагично – в организме начинаются необратимые процессы и человек погибает.

Худое тело, без намека на подкожный жир – цель анорексика. «Я худой», – с гордостью заявляет он. А кто-нибудь из вас задумывался над значением слова «худой»? В русском языке данное слово имеет несколько значений, и среди них нет ни одного позитивного. Во-первых – худая одежда, значит порванная, с прорехами. То же самое можно сказать и о здоровье анорексика. Худая слава о человеке – дурная слава. Худой мир – непрочный мир. И так далее. Что же может быть хорошего в исхудавшем теле? А ничего, кроме худого здоровья. Человек, однажды для себя решивший, что он безобразно жирный, встав на путь анорексии, от жира избавится, но, если вовремя не одумается, избавится и от жизни.

Если кто-то из ваших близких постоянно твердит, что он толстый, но при этом не имеет или имеет незначительное отклонение веса тела от нормы.

Отказывается от еды, впадает в депрессию, жалуется на бессонницу.

Часто обижается на просьбы съесть хоть кусочек и впадает в гнев, когда просьбы эти становятся настойчивыми.

Отказывается от встреч с друзьями. Общается в основном на форумах с такими же людьми, где они делятся своими победами и жалуются на поражения. Рассуждают на темы, как здорово жить без еды и обсуждают подобные, одним им понятные проблемы.

Насторожитесь! Может быть, еще не поздно вернуть его к нормальной жизни.

Кроме странностей в поведении, обратите внимание и на самочувствие больного.

У девушек, больных анорексией, нарушается менструальный цикл.

Начинается сердечная аритмия, нередки обмороки, головокружения.

Непроходящая слабость во всем теле и спазмы мышц, чувство холода даже при летней жаре.

Кожа становится сухой и бледной, ломаются ногти, волосы заметно редеют.

Боли в желудке, запоры, тошнота и рвота.

Нарушение работы щитовидной железы и, как следствие, нарушение обмена веществ.

Остеопороз – неизменный спутник больного анорексией.

Еще в семнадцатом веке Ричард Мортон описал состояние своей пациентки, которая обратилась к нему с жалобами на постоянные обмороки. Пищеварение больной было нарушенным, кожа бледная и рыхлая, а ее общий вид Мортон дословно описал так: «скелет, покрытый кожей». И это наиболее точное описание того, как выглядит больной анорексией.

Проблема анорексии была во все времена, о чем красноречиво говорят произведения классической литературы, в которых часто упоминаются девицы с бледной кожей и полным отсутствием аппетита.

В

«Выпадали волосы и зубы». Честный рассказ борющейся с анорексией девушки | ОБЩЕСТВО:Люди | ОБЩЕСТВО

В Международный день борьбы с анорексией – 16 ноября – корреспондент «АиФ-Воронеж» поговорил с 23-летней Марией Ивановой (фамилия изменена по просьбе героини – ред.) о том, что подтолкнуло ее к отказу от еды и какой путь она прошла, борясь с болезнью.

«Я всегда была полной девочкой»

Виктория Молоткова, «АиФ-Воронеж»: Мария, расскажи, почему ты решила начать худеть? Был какой-то переломный момент?

Мария: Я всегда была очень полной девочкой, искренне убежденной в том, что похудеть не могу. В детстве никогда не было такого, чтобы я вдруг подошла к зеркалу и себе понравилась. Я считала полноту данностью. Например, у одних людей карие глаза, у других – голубые, и изменить они это не могут. Также и с полнотой. Я была единственным ребенком не только в семье, но и в крохотной деревне, где я жила, и кормили меня все, причем жирной калорийной пищей. Бабушка пекла пирожки, пончики, блинчики, все совали мне шоколадки и конфетки. У меня сформировались совершенно неправильные пищевые привычки. Не было ни тени понимания, что я питаюсь неправильно, хотя врачи на медосмотрах меня ругали, отправляли к эндокринологу.

Впервые я задумалась о том, что мне нужно похудеть, в восьмом классе, когда стала осознавать себя как девушка. Я понимала, что вряд ли могу кого-то привлечь таким внешним видом, потому что тогда я достигла своего максимального веса – 90 килограммов. Дразнили ли меня одноклассники? Ну, да. Но не настолько, чтобы меня это мотивировало.

После девятого класса я перешла в другую школу, это было для меня большим стрессом, и я просто потеряла аппетит. Я скинула килограммов пять, мне стали делать комплименты, и я вдруг подумала: «Ух ты, как здорово! Я, оказывается, могу худеть». И похудела еще на пять килограммов, уже ограничивая себя в питании. Я тогда еще не знала про подсчет калорий и делала это интуитивно. То, что казалось мне вредным, я исключала, ела больше фруктов и овощей. Школу я закончила с весом в 65 килограммов.

В университете у меня была тяжелая финансовая ситуация. Я училась, много работала, и вес уходил сам собой. Я экономила на всем: не ездила на маршрутке, ходила пешком, в университете не обедала, жила перекусами утром и вечером. К концу первого курса я весила около 55 килограммов, и это был мой здоровый вес. Надо было бы на этом остановиться. Но потом произошел ряд трагических событий – развод родителей, смерть бабушки. Я похудела до 50 килограммов. У меня пропал менструальный цикл, я плохо себя чувствовала, начали выпадать волосы.

– Ты обращалась к медикам за помощью?

– К тому моменту, когда я решила обратиться к врачу, месячных не было уже месяцев пять. Но эндокринолог сказала, что это мой здоровый вес, и посоветовала диету для его поддержания. Я подумала, что на этой диете я могу поправиться, и стала сильно урезать порции.

Моим идеалом были 48 килограммов, потому что мама в моем возрасте весила столько же и выглядела очень худой. Я смотрела на ее фотографии и думала, что хочу быть такой же. Хорошо помню момент, когда взвесилась и поняла, вот они – заветные цифры. Но из зеркала на меня по-прежнему смотрела очень полная девушка.

К тому моменту у меня развилась дисморфофобия – неадекватное восприятие собственного тела. Если я прибавляла 200 граммов, мне нужно было моментально их скинуть и парочку килограммов за компанию. В этот момент началась острая стадия моей анорексии.

Я обращалась к психологам, психиатрам, мне была оказана не очень удачная медицинская помощь – такая, что я чуть не умерла. Я решила, что врачей в истории моего восстановления больше не будет.

За лето я похудела еще на десять килограммов и весила уже 37. Я была очень активна в этот период: просыпалась утром, съедала огурец и помидор, запивала это колой и шла тратить калории. Я много ходила пешком, у меня была норма – минимум 15 тысяч шагов в день, но я всегда делала больше. К августу у меня уже не было сил, но я все равно считала, что должна расходовать калории. Я помню, как выходила из дома и переползала от лавочки к лавочке, потому что больше 15 шагов сделать не могла. В один день я проснулась и поняла, что не могу встать с кровати. У меня постоянно кружилась голова, я мерзла, у меня выпадали волосы, потом начали выпадать зубы.

«Семью воспринимала как врагов»

– Как близкие относились к твоей «диете»?

– Моя мама достаточно быстро сдалась. Она боролась со мной какое-то время, но потом стала говорить: «Мы все умрем». Она повторяла это как мантру. Иногда она кормила меня насильно. Мы жутко конфликтовали, потому что в острой стадии анорексии я была очень злой, меня не интересовало ничего, кроме веса и калорий. На подсознательном уровне мне было очень жалко мою семью, но когда они заставляли меня есть, я воспринимала их как врагов.

Когда мы с моим будущим мужем Лешей начинали встречаться, я весила 65 килограммов, а он был очень худым. В состоянии пышечки я ему очень нравилась. Он никогда в жизни не говорил мне сбросить вес. Когда я начала худеть, он сказал: «Тебе и так хорошо. Но если для тебя это важно, я не против». Он очень поздно заметил, что у меня проблемы с едой.

Леша был единственным человеком, который всегда говорил, что я выздоровею, что у нас все будет хорошо, что у нас будут дети, семья. Он буквально кормил меня с ложечки и радовался каждому моему набранному килограмму, повторяя, какая я красивая.

В то время, когда я активно начала худеть, моя бабушка ослепла. Теперь она на ощупь определяет, не похудела ли я, потому что этот страх у нее до сих пор есть.

«У меня остановилось сердце, я не дышала»

– Как ты решила бороться с анорексией?

– Был переломный момент, когда я поняла, что с этим нужно что-то делать. Мне назначили лошадиную дозу антидепрессантов. На тот момент я была сильно ослаблена и в первый день, когда их выпила, уснула моментально. На следующий день я ходила как сомнамбула, в коридоре вуза меня ловили преподаватели. На следующий день я повторила прием, и ночью мне стало очень плохо. Я пошла выпить воды и очнулась в коридоре, куда меня перенесла мама. У меня остановилось сердце, я не дышала, не реагировала, мама поднесла к моему лицу зеркальце – дыхания не было, пульс не прощупывался, я была ледяная.

Все обошлось, но после этой истории я поняла, что мне нужно что-то делать. У меня начался страшный голод. Я стала есть все подряд. Начались отеки, болело все тело. Это было страшно. Я набрала килограммов пять, обрадовалась, посчитала себя здоровой, хотя весила чуть больше 40 килограммов. В этот период я вышла замуж, и когда мы с мужем поехали в свадебное путешествие, у меня случился рецидив, я опять начала худеть. Я достигла своего минимального веса – меньше 37 килограммов.

Тогда я отказалась от взвешивания, что советую делать всем анорексичкам, потому что цифры очень замедляют восстановление. И началась вторая волна восстановления, в десять тысяч раз более трудная, чем первая. Отеки, боли во всем теле. Я могла надеть на пять минут носки, и они отпечатывались на моих ногах так, как будто кожу касалась раскаленная кочерга. Этот вес и этот вид очень отравлял мою жизнь. Я каждый день рыдала, но знала, что если я сейчас опять похудею, то в моей жизни дальше ничего не будет.

– Контролируешь ли ты свой вес сейчас?

– Я не слежу сейчас за своим весом так, как следила раньше. Сейчас я вешу 48 килограммов, это считается моим здоровым весом, хотя проблемы со здоровьем все равно остались. Из-за них не могу питаться как обычные люди и есть, что хочу. Если бы здоровье позволяло, я бы наверное ела все. Еда – это энергия, поэтому на вкусе я стараюсь не зацикливаться.

«Я призываю не судить людей по их внешности и весу»

– Что ты посоветуешь девушкам, недовольным своим весом?

– Когда мне пишут девочки, желающие похудеть, я им, конечно, отвечаю, но советов по похудению не даю. Я очень хорошо знаю, что и как нужно сделать, чтобы сбросить вес. Но эти советы еще никого до добра не доводили. Поэтому девочкам, которые ко мне обращаются, я стараюсь кратко рассказать свою историю и предостеречь.

Недовольными своим весом могут быть и очень худые люди. По человеку, который идет по улице, нельзя сказать, есть ли у него расстройство пищевого поведения. Девочка может весить 80 килограммов и при этом быть анорексичкой. У нее в голове может твориться хаос, кошмар, она может ненавидеть себя, свое тело, считать калории, худеть, срываться, набирать вес. Я знаю очень многих, которые после анорексии уходили в булимию и годами переедали.

Я призываю не судить людей по их внешности и весу. У нас в обществе до сих пор есть стереотип, что анорексички – это девочки, которым нечего делать, не жалко своих родственников. Чаще всего к анорексии есть генетическая предрасположенность, проявится ли она, зависит от эмоционального климата в окружении человека. Чаще всего анорексии подвержены перфекционистки, которые во всем хотят быть идеальными.

Мне бы очень хотелось привлечь внимание к этой проблеме. Если кому-то вдруг становится понятно, что у его знакомого очень странные отношения с едой, возможно, нужно протянуть этому человеку руку помощи и просто поговорить с ним об этом. А еще лучше – найти квалифицированную медицинскую помощь, потому что психотерапевта, который может работать с этим заболеванием, мне удалось найти только с седьмой попытки.

Комментарий медицинского психолога

«Анорексия не такая уж и безобидная болезнь. Это стойкое расстройство, которое характеризуется рецидивами (по некоторым данным, у 25% пациентов) и развитием различных соматических и психических расстройств, – говорит доктор психологических наук Марина Ларских. – Лечение нервной анорексии затруднено, во-первых, из-за отрицания больной своей болезни, во-вторых – из-за выраженного страха пациентки набрать лишний вес. Кроме того, общество, родители, сами пациентки не понимают всю опасность анорексии, рассматривают ее как «причуду» или «очередные капризы». А ведь нервная анорексия может привести даже к смерти – по некоторым данным, от нее умирает 20-25% больных. Это очень сложные больные – они вроде бы все понимают, со всем соглашаются, но просто отказываются от пищи под различными предлогами («я уже поела», «болит желудок», «поем завтра»), вызывают рвоту после приема пищи или делают изнуряющие физические упражнения (бегают, прыгают, плавают часами, лишь бы сжечь калории). Что интересно, больные с нервной анорексией любят еду – они с удовольствием будут говорить о различных продуктах и рецептах, любят готовить, накрывать на стол, кормить других, но сами не едят.

Анорексия – страшная болезнь, ласковый убийца. Сначала встречаешь худеющую девушку в отделении неврозов – она еще полна сил и энергии, стройная и красивая, только хочет чуть сбросить вес, а тут лежит, потому что настояла мама. Потом она ложится во второй, третий раз. Говорит, что все хорошо: «Мама настаивает, а так я ем». Она уже не так очаровательна, волосы становятся тусклыми и редкими, глаза – грустными, но улыбается, со всем соглашается и обещает есть.

Потом вдруг встречаешь ее уже в общем отделении. Приветливо улыбается тебе, рада встрече, говорит: «Все нормально, но только врачи настаивают на наборе веса, а как наберу, так меня переведут в отделение неврозов или вообще домой отпустят». Выглядит ужасно – кожа серая, на лице одни глаза, во рту недостает зубов. «Институт пришлось бросить, сил нет ходить, мерзну все время, но вот скоро поправлюсь и все наладится». Но голос слабый, и я вижу, как она после обеда делает из последних сил зарядку. Потом узнаю, что умерла в реанимации».